Человек в лабиpинте
Шрифт:
– Я с них шкуру спущу, если они туда полезут. Антонелли невесело улыбнулся. Промежуточная база состояла из двух куполообразных палаток. Территория была тщательно обследована, и здесь наверняка ничто не грозило. В палатке Раулинс снял ботинки, получил очищающий препарат и пакет с пищей. Он чувствовал себя как-то не по себе среди этих людей. Он знал, что они лишены тех возможностей жизни, которые даны ему. Они не получили образования, и даже если они уцелеют, то не будут жить так долго, как он. Ни у кого из них не было светлых волос, голубых глаз и, наверное, не хватало бы средств,
В палатку вошел Бордман.
– Предайте капитану Хостину, что он проиграл. Мы сюда добрались.
– Что проиграл?– не понял Антонелли. Гринфилд говорил о чем-то другом:
– Допустим, что Мюллер как-то следит за нами. Он перемещается очень регулярно. Сейчас он находиться в заднем квадрате зоны "А"... если входом туда являются ворота, которые мы знаем... и описывает небольшую дугу по мере того, как к нему приближаются наши передовые.
Бордман пояснил Антонелли:
– Хостин ставил три к одному, что мы не дойдем досюда. Сам слышал. И спросил у Камерона, техника-связиста:
– Это возможно, чтобы Мюллер пользовался какой-нибудь следящей системой?
– Вполне правдоподобно.
– Системой, позволяющей различать лица?
– Я допускаю, что порой так. Но у него было множество времени на ознакомление с устройствами этого лабиринта.
– Если он видел мое лицо, - заявил Бордман, - самое лучшее будет вернуться и не ломать головы над остальным. У кого-нибудь есть термопластический аппарат? Я немедленно должен изменить свое лицо.
Он не стал объяснять, почему. Но когда процедура закончилась, нос у него стал длинный, резко очерченный, губы тонкими и подбородок как у ведьмы. Лицо это трудно было назвать симпатичным.
После неспокойно проведенной ночи, Раулинс начал приготовляться к тому, чтобы дойти до передового лагеря в зоне "Е". Бордман должен был остаться на базе, но поддерживать с ним связь - видеть то, что видел он, слышать то, что слышал он, и давать ему шепотом указания.
Раулинс вышел из палатки, отсчитал десять шагов и замер в неподвижности, наблюдая, как рассвет покрывает украшенные клювами стены оранжевым блеском.
– Подними правую руку, - приказал Бордман, - если ты меня слышишь, Нед!
Раулинс поднял.
– Теперь скажи мне что-нибудь.
– Где, ты говоришь, родился Мюллер?
– На Земле. Я слышу тебя превосходно.
– Где на Земле?
– В Северо-Американской Директории. А где точно, не знаю.
– Я тоже оттуда, - сказал Раулинс.
– Знаю, - ответил Бордман.– Мюллер, кажется, из западной части Северной Америки. Но я в этом не уверен. Я так мало времени провожу на Земле, Нед, что уже не помню в деталях земной географии. Если это так важно для тебя, то нас может проинформировать мозг корабля.
– Попозже, - сказал Раулинс.– Не пора ли мне трогаться?
– Сначала послушай, что я тебе скажу. Мы с большим трудом пробрались внутрь лабиринта, и не забывай, что все, что мы до сих пор сделали, было
– Я, что могу забыть?
– До сих пор мы думали главным образом о себе самих. Выживем или умрем - вот и вся проблема. А это ограничивает перспективу. Теперь же мы можем перейти к более широкой точке зрения. Дар, которым обладает Мюллер... или же висящие над ним проклятие, не знаю, как это определить... имеет потенциальное значение, и нашим заданием является использование его, Нед. Судьба Галактик зависит от того, что произойдет в ближайшие дни между тобой и Мюллером. Это поворотный пункт во времени. Миллиарды еще не рожденных существ получат жизнь, измененную во зло или на благо, в результате событий, которые разыграются здесь.
– Вроде бы ты это серьезно говоришь, Чарльз.
– Абсолютно серьезно. Порой приходит мгновение, когда все напыщенные слова начинают что-нибудь значить. Ты стоишь на развилке галактической истории. И потому, Нед, ты пойдешь и будешь лгать, клятвопреступничать, идти на компромиссы. Допустим, что сомнения не оставят тебя на какое-то время, и ты возненавидишь себя за это, но в конце концов ты поймешь, что совершил богатырский поступок. Проверка связи окончена. А теперь возвращайся и готовься к походу.
На этот раз один он шел недолго. Стейн и Элтон проводили его вплоть до ворот в зону "Е". Никаких приключений не было. Они указали ему тропинку вправо, и он выскочил из этой зоны, суровой и угрюмой. Спускаясь с покатой плиты у ворот, он увидел в одной из стрельчатых колон какое-то гнездо. Во тьме гнезда что-то поблескивало, что-то подвижное, могущее оказаться глазам.
– Мне кажется, мы нашли часть следящей системы Мюллера, - сообщил он.– Что-то тут со стены глядит на меня.
– Опрыскай это нивелирующей жидкостью, - посоветовал Бордман.
– Он может отнестись к этому как к враждебному акту. С чего археолог стал бы уничтожать такую редкость?
– Логично, иди дальше.
В зоне "Е" остановка казалась менее грозной. Темные, невысокие дома стояли как перепуганные воробьи. Все здесь выглядело иначе, поднимались высокие стены и поблескивала какая-то башня. Каждая из зон отличалась от уже пройденных, так что Раулинс предположил, что все они строились в разное время. Сперва был возведен центр, или жилые кварталы, а потом постепенно наслаивались наружные зоны, снабженные ловушками, по мере того, как враги делались все более настырными. Это была концепция, достойная археолога. Он отметил ее в памяти, чтобы позднее использовать.
Он уже отошел на некоторое расстояние от ворот, когда увидел туманный силуэт идущего к нему Уолкера. Уолкер был тощим несимпатичным человеком. Утверждали, что он несколько раз брал в жены одну и туже женщину. Ему исполнилось около сорока лет, и он думал в первую очередь о своей карьере.
– Я рад, что с тобой все в порядке, Раулинс. Отсюда спокойно иди влево. Эта стена поворачивает.
– Значит, все в порядке?
– Более-менее. Полчаса назад мы потеряли Петронелли.
Раулинс окаменел.