Человек
Шрифт:
Заметив, что Сурков его не слушает, что он где-то далеко в мыслях своих, побагровев от злости, Остапчук сказал:
— С такой характеристикой, милый мой, ни о каком вступлении в партию не может быть и речи. Тебе со всеми твоими преступлениями ни в органах работать, а на нарах сидеть. Пиши прямо сейчас заявление по собственному, на имя начальника отделения милиции, и чтобы духу твоего тут больше не было.
Приправив выход Суркова из кабинета крепкими выражениями и облегчённо вздохнув, Остапчук неожиданно для себя выкрикнул: «Не хотят каяться в грехах своих, Господи!».
Обыватель
Я простой человек, живу не задумываясь. Ем, не задумываясь, читаю, не задумываясь, женился и разводился, не задумываясь. И поэтому мне хорошо. Сам себе кумир, идол, предмет для поклонения. Бывшие жёны ненавидели за это. Обзывали бесхребетным, беспозвоночным. Последняя, молодая, называла овощем. Это их главное молодёжное обзывательство — овощ. Не понимала, что говорит, но ей было приятно называть мужа овощем. Сама Аляску с Камчаткой путала, вместо слова «кабель» писала «кобель», а всё туда же. Да. Я медлительный, нерешительный человек, что с того? Да. Жилище моё — кунсткамера. Но меня всё это устраивает. И не делаю из этого драму. Не драматизирую. Для этого есть театры и актёры. Так я говорю? До сих пор я уверен в том, что на балет люди ходят лишь затем, чтобы на балерин полюбоваться. Хотя и тощие они все, как одна. Были бы в теле, с хорошими бюстами, народ бы валом на балет валил. Я это так понимаю.
Вообще-то всё воспитание идёт от семьи, от отца сын получает понятия о жизни. А у меня-то был отчим. Вот какая штука. Разбудит в три, в четыре часа ночи и говорит:
— Понимаешь, когда ты влюблён, то неважно взаимно это или нет. Ты скажешь, «разве это возможно — любовь без взаимности?». Для тебя не знаю, для меня возможно. Ну, спи, спи. Тебе завтра в школу вставать.
И что я должен был думать? Он меня как-то в гости к себе пригласил. Войдя к нему в комнату я чуть было в обморок не упал. Оконные стёкла заклеены газетой, занавесок нет. Мебель отсутствует. В углу койка с панцирной сеткой, табуретка, тумбочка. На стене, вместо ковра, знамя спортивного клуба «Спартак». Всё. Шаром кати. Стола, на котором водку пить, селёдку резать — и того нет. Я только и нашёлся, что спросил откуда знамя. Оказалось в Лужниках когда-то сантехником работал, спёр. Я тогда ещё подумал, какого лешего он матери нужен? Но жила с ним пять лет, всё детство моё. Он мне душу и искалечил.
После отчима был у матери дядя Ричард. Его звали, как английского короля, имевшего прозвище Львиное сердце. Он мне всё про этого короля рассказывал. Как возглавил тот крестоносцев. Как взял две неприступные крепости. Как отказался от мечты своей, взятия Святого города Иерусалима, хотя тот уже лежал у его ног. Умнее, красивее, благороднее человека я в жизни своей не знал. Но матери он чем-то не угодил, а моего мнения никто не спрашивал. А он бы вывел меня в люди. У него было желание мне помогать, мною заниматься. Да, что теперь об этом говорить. Всё это упущенные возможности, которых не вернуть, не поправить.
Из курьёзов своей жизни подметил я одну особенность. Все мои рабочие специальности начинаются на букву «О». Работал я обвальщиком мяса, обивщиком мебели, облицовщиком, то есть плиточником. Затем обувщиком, обувь ремонтировал. Официантом, оформителем, теперь вот охранником.
Осечка
Лектор общества «Знание», Жора Рыжаков, беседовал с секретарем комсомольской организации курса, Ларой Грищенко. А, что еще делать молодым людям, оказавшимся ранней осенью в Подмосковье, на уборке картофеля.
Подопечные трудятся, руководство общается.
— У тебя, Ларка, — говорил Жора, облизываясь, — вместо Бога — Карл Маркс, жизненная цель — коммунизм. А у меня вместо Бога — Иерархия Светлых Сил Космоса. Жизненная цель — развитие психической энергии.
Понимаешь, всякая причина производит свое следствие, которое становится причиной для следующего следствия. Участие человека в вечном круговороте жизни состоит в том, что по мере продвижения эволюции великое назначение человека, как сотрудника Космоса в поддержании космической жизни будет становиться все более и более очевидным.
Миры зарождаются и умирают, тогда как человек, трансмутировавший на огне духа все свои чувствования, преображается в сверхчеловека, занимает место среди Высших Духов и живет в вечности. Высочайшие Духи являются сотрудниками Великого Зодчего и Матери Природы, Строителями миров и Руководителями народов. В Гималайских горах обитают таинственные Существа. Старшие Братья человечества. Эта заповедная область называется: Обитель Белого Братства. Они руководят эволюцией человечества.
— Неинтересно. Танцевать хочу, — сказала комсомолка.
— Тебе неинтересно, а между тем, положение очень серьезное. На весах Немезиды взвешивается Судьба нашей планеты. Чаша весов сильно наклонена в сторону гибели Земли.
— Даже там обвес идет. Ну, и что?
— В наших с тобой руках судьба планеты.
— Не поняла?
— В нашей власти не только выровнять весы, но и наклонить чаши весов в сторону спасения Земли.
— Каким же это образом?
— Залезай на сеновал. Я сейчас тебе подробно все объясню.
Через полчаса бесполезных попыток «спасти Землю» заговорила Лара Грищенко.
— Ты, Жора, ничтожество, — говорила она, — не удавшееся творение, которое пойдет, выражаясь твоей терминологией, в Космическую переработку. А я-то почти поверила, что ты — представитель Высочайших Духов, или человек, приближающийся к этой ступени. Тот, кто опередил в своем развитии остальное человечество.
— Постой, ты чего так озлилась? — интересовался Жора. — Из-за того, что я перенервничал, и у нас не получилось? Да, мы с тобой едва знакомы. И потом. Ты называешь меня ничтожеством, хотя сама не знаешь, что это такое.
— Я дам тебе определение этому понятию, опять же, адаптированное для таких, как ты. Ничтожество образуется от неосознания сил, присущих человеку.
— Погоди. Может, я согреюсь и еще осознаю свои силы. У меня просто случилась осечка. Все наверстаю. Слово даю.
— Отойди. Ничтожество заразительно.
— Оскорбляешь?
— Оскорбить можно того, у кого есть собственное достоинство. У тебя в этом месте — тряпка.
— Неправда. Я еще себя покажу, — сказал Жора и красный, как рак, зашагал восвояси.