Человек
Шрифт:
Они, как оказалось, из газового пистолета стреляли. Ну, думаю, спасибо. Подняли в два часа ночи, обкурили, ослепили, да к тому же ещё и подвергли опасности возможного нападения.
Когда отвозили домой, остановились у перекрёстка на красный свет. Прямо у самого светофора по земле ползал пьяный мужичок.
— Чего ищешь? — Не без ехидства спросил один из милиционеров.
— Друга потерял. — С трудом ответил пьяный и своим ответом вызвал смех.
— Ну, ищи, ищи. Может, найдёшь. — Пожелали они ему и поехали дальше.
Няня
Случилось так, что жена отправлялась в командировку, а я был занят писанием диссертации. Ребёнку нужна была няня. И в этот момент, как нельзя, кстати, приехала тётя Клава, дальняя родственница моей жены.
Узнав о нашей проблеме, она вызвалась присмотреть за Никитой. Жена с лёгким сердцем на это пошла. Её можно понять, она командировку ждала целый год. А я, признаться, тёте Клаве не поверил, и вместо того, что бы заниматься делом, сидел, подслушивал, что там у них в детской происходит.
— Мать, Никитушка, значит уехала? — Говорила тётя Клава. — Ну, что ж, молодая, пусть себе гуляет. А муж, он не стенка, можно и отодвинуть.
— Мама любит папу. — Пробовал заступиться за меня сын.
— Ты ещё мал, не понимаешь. В семье, как говорится, сильно мил не будешь. На стороне оно всегда слаще.
Эти речи меня насторожили. Я вспомнил, как тётя Клава, сразу по приезду, рассказывая жене что-то секретное, на весь дом кричала: «А я ему отвечаю, и слава Богу, что сексуально озабоченная! Это счастье моё, что мне шестьдесят лет, а я всё ещё сексуально озабоченная!». Становилось ясно, отчего тётю Клаву несло в одну сторону.
В этот момент Никита, видимо, ударил её молотком по голове.
Не настоящим, игрушечным, при ударах которого раздавался характерный музыкальный звук. Именно такой звук я за стеной и услышал. И сразу же вслед за ним, послышался обиженный голос тёти Клавы, пытавшейся взять вышедшую из-под контроля ситуацию в свои руки.
— Ой, Никита, как говорил кот Базилио, ребята, давайте жить дружно.
— Этих слов кот Базилио не говорил. — Тоном знатока заметил сын. — Эти слова говорил кот Леопольд.
— Да? Разве? Не один ли чёрт? Всё одно не русский.
— Бабушка Клава, расскажите мне сказку про Сивку-Бурку Вещую Каурку.
— Э-эх, милый, укатали сивку крутые горки. Не помню я этой сказки.
— Тогда про зайца и лису. — Не отставал Никита.
— Про лису и зайца? А тебе можно такие сказки слушать?
— Можно. Мне папа и мама по книжке читают и так, без книжки, рассказывают.
— Такое в книжках теперь печатают? Ну, хорошо, слушай. Встречаются, значит, в лесу на опушке, «косой» с лисицей. И заяц у неё спрашивает: «Кума, а кума, как бы нам с тобой поладить?». «А в чём дело, — лиса ему отвечает, — подари мне сапожки со скрипом, и мы поладим».
Пошёл заяц в деревню, залез в чужой огород, нарвал там целый мешок капусты и снова к лисе возвращается. «Вот тебе лиса, что просила, да не одни, а сразу десять пар». А капуста же твёрдая и скрипит, поверила
Заяц делает своё дело, знай старается, а она лежит счастливая, улыбается. И такую песню поёт: «Ты тряси меня, зайчишка, скоро буду щеголять». А заяц ей подпевает: «Ты давай, крутись-вертись, такая-сякая, скоро будешь щи хлебать».
Надо признаться, что я, увлечённый сюжетом сказки, совсем забыл о том, кому её рассказывали. Представил себе лису, лежащую на мешке с капустой, зайца получающего своё и то, как они об этом поют. Вообразил находчивых, современных, людей, которые с удовольствием поставят такую оперетку на сцене академического театра и улыбнулся.
Тётя Клава, тем временем рассказывала о том, как она, будучи юной, полюбила строителя.
— Он Братск строил. Братскую ГЭС, — говорила она. — Автослесарем в колонне работал, шестнадцать лет ему было. Он по малолетству четыре часа работал и в вечерней школе учился. За год два класса заканчивал шестой и седьмой. Я жила по соседству, на год старше была. Забегу к нему и кричу с порога: «Славка, пойдём на танцы в Постоянное?». Посёлок там был такой, так назывался. Там всё кругом одни посёлки были: Братск — 9, Братск — 3, Братск — 5. А потом, как расстроили — стал просто город Братск.
А в Постоянное надо идти было через мост. А мост этот, смех один, над водой только на пять сантиметров и возвышался. Вода прибывала и пока мы до него дошли, он уже под водой оказался. Делать нечего, Славка ботинки снял, брюки засучил до колен, меня на руки взял и пошёл через мост. Мост прошёл, давай меня снимать, а я в шею ему вцепилась и ни в какую. Он сразу сообразил, в чём дело, видать, в голове мысль прошла.
А там, за мостиком, крутая насыпь с одной стороны, а с другой стороны дорога и за ней брусничник. Он меня понёс, положил на бруснику, я и заплакала.
— Сразу заплакали? — спросил Никита.
— Ну, конечно не сразу, потом. Что ты такие вопросы задаёшь, как маленький.
— А почему вы заплакали?
— Не знаю. С юностью, наверное, прощалась. — Смеясь, заметила тётя Клава. — Жалко мне его было, он замуж меня звал, а я уехала из Братска и не вернулась.
В этот момент в детскую вошёл ваш покорный слуга, поблагодарил словоохотливую няню за помощь, и в тот же вечер отвёз сына к своей матери, на что ранее, не смотря на все её просьбы, не решался.
Матушку мою Никита любит, но думаю такую няню, как тётя Клава, он запомнит на всю жизнь. Так, по-взрослому, с ним никто ещё не разговаривал, а дети это ценят.
Обманул
С Дуняшей Фиалкиной, я легко познакомился. Сказал: «Давайте, будем дружить. Если дружба перейдет во что-то более возвышенное и романтическое, я не буду этому препятствовать, не перейдет — останемся друзьями». Она согласилась, и захотела покаяться в грехах своих. Говорю: «Не надо».