Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Кесенаи Анна

— Можешь идти прямо сейчас, я остаюсь, — резко говорит Ал, срывая с вешалки у печи свою одежду. Она встряхивает джемпер, будто от пыли или грязи и надевает на себя, морщась от боли. — Я понимаю, что это не цивилизация, что это не тёплая квартира в Нью-Йорке с водопроводом и полным холодильником. Тут приходится бегать, если ты хочешь остаться в живых. Тут нельзя прятаться от любой опасности, потому что у тебя больше шансов выжить, если ты будешь сражаться. Давай, иди! Ты не заблудишься! — она почти кричит, она хочет бросить женщине её вещи, чтобы поторопить. — Иди строго вперед. Ты дочь их главного покровителя, тебя точно не тронут. А я останусь. И буду ждать помощи. И если я здесь умру, то пусть!

—

Я не оставлю тебя здесь одну, Алиса, ты просто не понимаешь!.. — ей больно слышать подобные слова, но еще больнее понимать, что Шутер выкрикивает их не по своей воле. Извращенный коктейль гормонов в её крови, постоянное напряжение и выматывающая боль сводят её с ума, гипертрофируя все эмоции, и даже случайно проскользнувшую предательскую мысль делая важной и верной.

— Так объясни мне! Объясни мне то, что я не понимаю! — девушка сильно дергает замки на комбинезоне, крепкая ткань трещит, противно скрипит, когда острые когти царапают её, но выдерживает.

— Я не хочу, чтобы ты умерла! — Бетти зажмуривает глаза и кричит.

Пораженная тишина служит ей ответом. Когда она всё же решается посмотреть на Ал, то видит её, удивленную и растерянную перед собой, хотя, ей показалось, что девушка ушла, оставив без внимания выкрик души мисс Росс.

— Я не хочу, чтобы ты умерла, — тише повторяет она. — Ты друг Брюса, я видела на той вечеринке, как он привязан к тебе, как он доверяет всем вам. Столько лет он бегал от себя, прятался, скрывался от тех, кто хотел убить его, что он разучился доверять людям. Его первая за многие годы попытка довериться кому-то в своей беде вышла ему боком, приведя его к Стернсу, такому же полоумному, как все, с кем он сталкивался. Он вновь сбежал, вновь стал прятаться, и я уже не надеялась когда-либо его увидеть, как вдруг в новостях показывают Битву за Нью-Йорк. И Халка рядом с такими героями, как Капитан Америка. А на вечеринке? Он был такой расслабленный, спокойный, уверенный в себе и открыто улыбался. Даже в молодости, до Халка, я не видела его таким. Его окружали друзья, и он чувствовал себя в безопасности.

— И ты считаешь, что если я погибну, то это вновь его разрушит? — гнев растворяется в тихом голосе, будто его и не было. Алисе стыдно, что она накричала на ни в чём не повинную Бетти. Она лишь защищает Брюса, её можно понять.

— Если Брюс узнает, что Стернс убил его друга, он будет считать, что это его вина. И клетка, в которую он запирал себя всю жизнь, вновь захлопнется.

— Но это не его вина!

— Ты стала такой, потому что попалась в руки Стернса, когда искала меня. А меня забрали, чтобы заполучить Брюса, — Бетти просто не может стоять и смотреть в глаза этой девушке, не потому что боится её, а потому что знает, что та достаточно умна, чтобы понять её. — Поэтому я не рассказала ему о лейкозе. Он бы связал это с моими исследованиями гамма-излучений, с чем угодно, но решил бы, что в этом тоже виноват он.

Необычное, полузабытое ощущение тепла разливается по растерзанному сомнениями и страхами сознанию, когда тихий голос шепчет с присвистом: «Спасибо». В плечо упирается теплый лоб, открытую шею щекочут короткие волосы, и слегка царапает спрятавшийся в них гребень.

Любить человека сложно, оставаясь с ним во время черной полосы его жизни. Но именно тогда он сильнее всего в тебе и нуждается.

— Я… — Алиса сбивается, подбирая слова. — У меня есть план. Я вернусь на станцию, проверю, что там с телефоном. В случае если все осталось по-прежнему, постараюсь узнать расписание поездов в сторону Канады. Мы можем попробовать прицепиться к одному из них. Я так однажды от Нью-Йорка до Аляски доехала, — усмехается она. Только Нью-Йорк все же город, а Аляска — целый штат, запорошенный снегом по макушку, из которого не сбежать.

Она оставляет Бетти целый ворох

опасных предметов вроде топора и кочерги, лежащей одним концом в печи, запас дров на сутки, воду и опротивевшее уже мясо, чтобы та не выходила из дома. Ещё ей очень хочется знать, куда делся тот труп, но это всё лишнее, потому что сейчас нужно беречь силы на долгое путешествие.

Пять часов похода превращаются в семь, Алиса добирается едва-едва, уже ближе к станции ей приходится остановиться, залезть на дерево и передохнуть некоторое время, пока не успокоилось головокружение. Она входит в зону повышенной опасности, где полно недружелюбных существ, которым приказано притащить её обратно в гнездо, и желательно мертвой. Вдалеке гудит поезд, по рельсам уже бежит волна и стрекот приближающегося состава. Шутер спрыгивает вниз, в сутолоке грузчиков и пассажиров будет легче затеряться, вновь собрать немного денег и осуществить план.

Телефон не восставлен, на дверях почты висит огромный замок. И хуже этого представить невозможно. Алиса укрывается от посторонних глаз за вагонами и следует единственным оставшимся маршрутом. В баре тепло до духоты, дым от горящих дров смешивается со жженым табаком из трубок, запах перебродившего алкоголя и прокисшей еды забивает нос. Шутер проходит, ни секунды не удивляясь, что тут ничего не изменится: стойка, разнокалиберные бутылки, лысый старик, протирающий мутные стаканы, разномастные столики и стулья, шумные грузчики и разнорабочие, пропивающие здесь заработанные деньги. Кто-то проигрался в карты и теперь спорит с другими игроками, обвиняя их в жульничестве. Раздается звон стекла, Ал едва уклоняется по широкой дуге от летящей бутылки. Здесь даже нормальному человеку не выжить, а каниме и подавно не просидеть в ожидании добычи больше часа. Если честно, здесь всё знакомые лица.

— Эй! — выкрикивает она, становясь посреди прокуренного зала. — Что случилось с почтой?

Поразительная смесь коверканных слов русского и английского, сдобренная хмурым взглядом заставляет спорщиков повернуться к ней, но ответом служит секундная тишина и пьяные выкрики о красивой девочке, непонятно как заглянувшей к ним. Пара тумаков и разбитая тарелка меняют ситуацию. Бармен приглашает её к стойке, наливает в подозрительно чистый стакан янтарную жидкость и рассказывает.

— Тут с месяц назад единственный телефон разбили, а на следующий день так вообще за вагонами лужи крови нашли. Все думали, что медведь разбуянился и кого задрал, но охотники говорят, что по следам дрались два человека, а тут еще какие-то не местные люди появились… — тихо говорит мужчина, заглатывая половину слов.

Его говор такой странный, что Ал еле разбирает смысл его речи, но это Аляска, и она ни чему не удивляется. Бармен странно смотрит на неё, потом на полный стакан и Шутер понимает, что это проверка. Не каждый человек высидит в этом баре, а выпить местное пойло даже не каждый местный сможет. Она поправляет шапку, из-под которой торчат рыжие пряди, и одним глотком выпивает содержимое стакана. Если вынужденный голод еще не уничтожил её желудок, то теперь важный орган точно мертв. Алиса только приподнимает бровь и кашляет в кулак. Перчатки она предусмотрительно не снимает. Бармен одобрительно крякает и наливает еще.

— Слухи с окрестностей стали расползаться, что летают по ночам огромные птицы, похожие на людей. Говорят, духи рассердились, а еще это сияние у гор… Даже ученые «с материка» приехали, но ничего не нашли. Да ерунда это. Только неделю назад кто-то или что-то разгромило почтовое отделение и убило единственного работника. Старика нашли за десяток километров к западу, висящего на дереве. Жаль его, хороший был мужик, — бармен наливает себе, салютует стаканом, и они вместе выпивают за помин души. Желудок и прочие кишки закручиваются в предсмертной агонии в узел.