Чемпионы Черноморского флота
Шрифт:
— Вы уж, Константин Спиридонович, не оставьте нас своим попечением. Офицеры! Офицеров нужно вытаскивать!
— Работаю над этим. Готовьте соль и серебро. И затребованный мною у Раевского ящик с капсюлями и мушкетным порохом не забудьте!
— Все сделаю, голуба, не извольте беспокоиться!
По моему знаку из балки, перерезавшей мыс Адлер, выдвинулся отряд с моими бойцами, охранявшими моряков. Подъехали к крепости. Высыпавшие на вал солдаты радостно приветствовали измученных матросов. Полуголый, но гордый и отъевшийся юнкер Филатов построил моряков и торжественно ввел
— Башибузук! За вот теми ящиками проследи! — я незаметно кивнул на отдельно лежавший груз. — Серебро и боеприпасы.
— Зелим-бей! — восхитился мой зам. — Не знаю, чем ты еще удивишь?! Надо же такое придумать: через обмен пленных отряд снабжать! Нужно будет взять на вооружение твою идею, если снова нас покинешь.
— Возьми, возьми. Дело благое и выгодное.
Ко мне подбежал юнкер Филатов в накинутой на плечи толстой солдатской шинели. Обнял меня на прощание. Зашептал, косясь на моих бодигардов.
— Господин поручик! Вечный ваш должник! Если бы не вы…
— Полно, Леша! Живи дальше! Служи на благо России!
Загрузившись и распрощавшись с гарнизоном, отправились в аул Гассан-бея. Знакомые места! Оставив за спиной крепость, въехали в предгорья. Через сведённый под корень вековой лес, в котором год назад кипел кровавый бой. Через балки, где укрывался от русской картечи. Мимо места, где нашел смертельно раненного Марлинского. Через сожженный аул, к которому я вынес труп убыхского князя. Тяжелые воспоминания.
Я вздохнул, но тут же радостно вскрикнул. Ко мне галопом несся княжич Курчок-Али. За ним поспешали Цекери и Коченисса в сопровождении большой группы всадников. Черкешенка улыбалась! Что тут у них произошло? Что побудило ее отбросить свой вид вечной обиженки?
А дело, как я сразу узнал, было так.
Когда Цекери добрался до аула Гасссан-бея и встретился с Курчок-Али, Коченисса приглянулась молодому княжичу. И пошло-поехало. Вместо того, чтобы ехать мне навстречу, эти двое молодых влюбленных, Пшекуи-ок и мой кунак, устроили соревнование за сердце своей избранницы. Пиры сменялись скачками и молодеческими играми. Носились по окрестностям, любуясь местными красотами. Княжич даже организовал танцы в ауле, не поскупившись на угощение. Его старший брат и его очаровательная жена, карачаевская «бабочка», активно поощряли родственника, видя его пыл. Несчастный Цекери ждал меня как избавителя, потому что уже думал, что безнадежно проигрывает в этом соревновании.
— Чем же я тебе помогу? — вылил я ушат холодной воды на бедного парня. — Не думал же ты, что я своему названному брату прикажу отстать от Кочениссы?
Судя по его сморщенной моське, именно так он и думал.
— Что же мне делать?! Зачем я только взял ее с собой?!
— Что делать?! Не сдаваться! Быть мужиком! Ухаживать! Цветы что ли подари… Или еще какой знак внимания!
— Думаешь? — воспарил духом Пшекуи-ок. Он поворотил коня и понесся к ближайшей полянке, заросшей дикорастущими гранатами, усыпанными розовыми цветками.
— Как ты, мой лучший друг? — обратился я к княжичу, с тревогой следившим за соперником.
—
— Одно твое общество, княжич, наполняет мое сердце радостью!
— И мое, брат! Как прекрасная Тамара?
— Тамара — уже моя супруга!
— Кто бы сомневался! Пора и мне подумать о свадьбе! — многозначительно молвил Курчок-Али и со значением уставился на Кочениссу.
Девушка, сменившая мужской костюм на женский и прикрывавшая лицо вуалью по местной моде, была сама невозмутимость. Курчок-Али вздохнул.
«Твою мать! Твою же мать! Только юношеских страстей мне сейчас не хватало!» — в сердцах подумал я.
Если через земли между реками Аше и Сочи мой отряд пробирался с опаской, в окрестностях Адлера картина была иной. Здесь меня все знали и уважали. Здесь была зона безопасности. И черкесского гостеприимства. Люди съезжались из окрестных аулов, чтобы выразить свое почтение Зелим-бею заговоренному. Ждали Маршания из Ачипсоу. Для полного комплекта не хватало лишь моего кунака, весельчака Таузо-ока.
В знакомой до боли кунацкой усадьбы Гассан-бея нас ждал богатый пир. Старший брат княжича, Хасан Гассан-оглы, не поскупился. Приготовил богатое угощение для всего моего немалого отряда. Десяток быков пошел под нож. Бараны, птица, дары леса. Под полсотни блюд расставили на земле и на низеньких столиках в гостевом доме, куда позвали самых дорогих и важных гостей. Меня просили все попробовать. Я боялся, что скорее умру от старости, чем справлюсь с просьбой хозяев.
Когда с едой было покончено, пришло время серьезных разговоров. Хасан позвал меня и брата в гостиную в большом доме. Здесь ничего не изменилось. Лишь немного смягчились нравы. Женщины уже не скрывались на женской половине. Порхали вокруг нас, расставляя кофейные чашки. Карачаевская принцесса вручила мне подарки — собственными руками изготовленную роскошную синюю черкеску. Повезло с женой Хасану. Хороша была, чертовка!
Я коротко посвятил братьев в своё задание. Моя роль переговорщика в освобождении моряков их не смутила. Тем более, что было получено одобрение анапских старейшин. Сразу выделили сопровождение для Лавана. Но с джигетами помочь не то чтобы отказались, но предупредили, что будет непросто.
— Слабость Джигетии происходит от распрей и кровной вражды, разделяющей не только главные дома, но и членов одной и той же фамилии. У джигетов есть князь Облагу и еще четыре главных княжеских рода — Гечь, Аридбаевы, Анчабаевы и Цанбаевы[2]. И все воюют друг с другом.
— Разве князь Облагу не погиб в прошлом году?
— Нет. Али Ахмет был тяжело ранен.
— А остальные?
— Гечи в кровной вражде с Аридбаевыми и Цанбаевыми. Последние — с Берзегом и Цвежским вольным обществом. Князь Анчба — то одних поддерживает, то других. Но чаще против Гечбаевых выступает.
— Игра престолов, да и только!
Мои собеседники аллюзию не уловили, но смысл поняли.
— Нет единства в племени джигетов. То нам, убыхам, на руку.
— Можно договориться с князем Гечь?