Чемпионы Черноморского флота

Greko

Бывшую воспитанницу баронессы не забыли в семье Тамамшевых. Приняли её без промедления. Тамара угадала: Ануш и Гавриил как раз изволили попивать кофе. Начавшееся сразу щебетание дам прервал нетерпеливый хозяин дома.

— Жена все уши прожужжала рассказами о вас! — влез в разговор, с интересом разглядывая юную девушку.

— Прошу Вас, Гавриил Иванович, на «ты» и «Тамара»! Мне так удобнее, меньше краснеть буду!

— Ну, теперь понимаю, — рассмеялся Тамамшев, — как ты так быстро очаровала жену!

— Она уже пол-Тифлиса очаровала! — уже смеялась жена купца. — И то только потому, что в

другой половине еще не была! Ты не поверишь, дорогая, я вот только два дня назад встречалась с Мананой Орбелиани. Так мы, не сговариваясь, вспомнили о тебе! Так она скучает по тебе! Обязательно навести её.

— Обязательно! — пообещала Тамара. — Прямо от вас к ней и пойду.

— Зачем же идти? — удивилась Ануш. — Поедем вместе. Хоть там сможем посплетничать! — тут она незаметно скосила глаза на мужа.

Тамамшев заметил «женский заговор», хмыкнул.

— Хорошо, хорошо! Оставлю вас одних, если хотите!

— Я бы попросила вас чуть задержаться и выслушать мою просьбу, — все-таки краснея, быстро проговорила Тамара.

— Да, слушаю! — улыбнулся Тамамшев. — Заприметили у Мнацакана хороший, заказанный для меня костюм для своего супруга? Хотите так же перехватить? Уверен, ваш муж в нем утонет!

Он похлопал себя по необъятному животу. Дружный хохот стал ему ответом. Долго еще после этого цокали и чуть ли не аплодировали удачной шутке купца.

— Слушаю, Тамара. Что нужно?

Тамара изложила свою просьбу о доме тире трактире тире гостинице. Реакция Ануш её удивила.

— Я знала! — вскрикнула она. — Чувствовала, что недаром ты так тянул с продажей этой гостиницы! Тамару ждал!

Тамара, ничего пока не понимавшая, в недоумении посмотрела на Гавриила Ивановича.

— Может быть, может быть! — усмехнулся купец.

— Расскажете? — спросила Тамара.

Тамамшев кивнул. Скоро изложил суть дела. Что лет семь назад выкупил у небезызвестного Матасси его гостиницу. Хотел попробовать себя в гостиничном бизнесе. Но дело не пошло.

— Передумали?

— Скорее, думаю… — ответил Тамамшев. — Просто много новых дел в Ставрополе.[1] И так разрываюсь… Поэтому и решил продавать.

— Понятно.

— Гостиница. Трактир… — Тамамшев задумался. — Это сложное и хлопотное дело. Не всякий мужчина справится. Хорошего повара, например, днем с огнем не сыщешь.

— У меня есть, — уверила Тамара. — Молодая девушка. Гречанка. Адония. Сейчас с мужем на родине в Одессе. Подбивают дела, собираются. Скоро приедут.

— Молодая девушка?! — даже Ануш удивилась.

— Уверяю вас, — Тамара улыбнулась, — месяца не пройдет, и весь Тифлис будет к ней ходить, чтобы отведать её баранину. Или рыбу, например. Вы будете первыми гостями, вне зависимости от того договоримся мы сейчас или нет.

— Ты посмотри на неё! — мягко улыбнувшись, Тамамшев позволил себе это восклицание, взглянув на жену.

— А что я тебе говорила: огонь, а не девушка! — Ануш гордилась своим чутьём.

— Ну, хорошо, девушка-огонь, — хмыкнул Тамамшев, — а каким капиталом ты располагаешь?

— Гавриил Иванович, — улыбнулась Тамара, — разве можно спрашивать женщину про деньги и возраст?

После пятисекундной паузы, чуть вытаращенных глаз и чуть отвисших челюстей чета Тамамшевых сложилась пополам в восхищенном смехе.

Смеялись так громко, что прибежал взволнованный слуга, не понимая, что могло произойти. Гавриил никак не мог прервать смеха, что-либо произнести, поэтому лишь махнул рукой, отсылая слугу. Наконец, справились.

— Ай, молодец, девочка! — вытирая выступившие слезы, проговорил Тамамшев. — Ай, молодец! Как меня! Ух! Действительно — огонь! Договорились! — хлопнул ладонью по столу — Гостиница тут в паре шагов. Все равно поедете к Манане. Заодно посмотришь. Понравится, подойдет — она твоя! О цене не волнуйся! Я так давно не смеялся! За это — тебе большое спасибо и большая скидка!

— Спасибо! — Тамара чуть наклонила свою прелестную головку.

— И хочу, и прошу тебя, заходи к нам почаще! — попросил Тамамшев. — Все! Пойду! Дела. Дальше с Ануш.

Тамамшев встал, покинул дам. Ануш положила свою руку на руку Тамары.

— Спасибо, Тамара!

— За что, тетя Ануш?

— За то, что назвала меня тетей, — улыбнулась Ануш. — Так и зови впредь. Но больше — за мужа. Я уже не помню, когда он был таким веселым и так смеялся. Весь в заботах. С утра до утра. Сутками, годами. Никак не может остановиться.

— Таким, как Гавриил Иванович, я уверена, — улыбнулась Тамара, — нельзя останавливаться.

— Да, ты права. — усмехнулась Ануш. — По-другому жить не умеет. Остановится — умрёт!

Коста. Аул джуури в горах в районе Хосты, конец июля 1838 года.

Я покинул крепость Александрию в легком раздрае. Симборский меня сильно озадачил. Слишком мало информации он смог мне предоставить, хотя активно рассылал лазутчиков по окрестным аулам. Матросов и юнкера Филатова захапали себе убыхи из рода Чуа, проживавшие на реке Хъопс. После долгих обсуждений пришли к мысли, что речь шла о Хосте. Штурман Горюшкин затерялся в аулах джигетов, разделенных на пять княжеских главных родов. В какой из них попал моряк с несчастливой фамилией — непонятно. Зато с Аполлинарием Зариным все было ясно. Его утащили высоко в горы на границу земель убыхов и абадзехов. И оттуда уже поступило предложение о его выкупе, которое принять было невозможно. Жадные горцы требовали ни много ни мало серебра по весу пленника. Хоть лейтенант корпулентностью не отличался и был довольно щуплым, но килограммов на 70 тянул. В общем, нужно было торговаться, чем и занимался комендант крепости Святого Духа на мысе Адлер. Что касается кавторанга Рофшора, то его судьба и местонахождение были неизвестны.

Классическая ситуация в духе двенадцати стульев и Остапа Бендера. Конечно, кощунственно сравнивать предметы мебели и человеческие жизни, но аналогия напрашивалась сама собой. Один сгинувший невесть где Рошфор — и 11 моряков с «Месемврии». Выбор очевиден.

В его пользу говорило и то, что все действия по освобождению членов экипажа корвета нужно было осуществлять в районе, где проживал мой кунак Курчок-Али. По странному стечению обстоятельств «Месемврия» погибла примерно там же, где выбросило на берег «Блиду» — корабль, на котором тенью капитана был Бахадур. Именно с этого места начался наш со Спенсером славный забег, завершившийся в имении Хоттабыча — погибшего отца моего друга. Значит, едем на юг!