Черная Ганьча
Шрифт:
Сбросил полушубок. Без сожаления. Даже не оглянулся.
Снегопад убывал. Становилось прохладно. Слабый ветер обдувал спину, ее остужало, сгоняло пот. Стало совсем хорошо. Налегке дышалось свободно, не так мучила жажда, и бежалось легко.
– Ты у меня поскачешь... до горы ногами... Поскачешь, - шептал Бутенко.
От волнения и быстрого бега часто стучало сердце. Немного саднило ступни. Как о маловажном, подумал, что ноги он все-таки изрядно побил и, наверное, чуток приморозил. Придется с недельку полежать в санчасти, всякие
Насыпь перед ним выросла неожиданно, вдруг. Сначала увидел черный зев акведука, или, как он его называл, лаз, потом откос насыпи. Инстинктивно остановился. Следы нарушителя вели вправо, где синел лес и верхушки сосен сливались с серым, низко нависающим небом. Падали редкие хлопья - как пух.
Внутренне Бутенко себя подготовил к встрече с чужим, к схватке: надо отрезать путь к лазу, выгнать чужого на открытое место, к противоположному концу насыпи - там ему деться некуда. Только бы со своими не разминуться. Надо дать осветительную, ее издалека видать.
Остановился, переступил с ноги на ногу. Носки измочалились, стоять на снегу босому невтерпеж. Особенно правая мерзнет. Как не своя, правая онемела, а пальцы прямо выламывает, одни пальцы болят. Зажмурившись, выбросил кверху руку с ракетницей.
Он во второй раз увидел нарушителя, на этот раз так близко и ясно, что оторопел - их разделяло ничтожное расстояние. Чужой огромными зигзагами бежал к насыпи, до лаза оставалось всего ничего - пустяк.
– Стой!
– не своим голосом закричал Бутенко.
Чужой вдруг подпрыгнул, как взлетел, упал на бок и покатился по белой от снега земле к акведуку.
В руках Бутенко лязгнул затвор автомата, короткая очередь рассекла ночь, эхо покатилось по лесу и смолкло.
В наступившей тишине слышалось частое дыхание нарушителя. Он залег где-то близко, за валуном - их много лежало вдоль насыпи, округлых и плоских, похожих на диковинных животных.
Там дважды щелкнуло, будто пес клацнул зубами.
"Сейчас саданет, - подумал Бутенко.
– Из двух стволов сразу". Лег плашмя прямо в снег, положил автомат на руку.
– А ну вылазь!
И в ту секунду увидел две оранжевые вспышки, над головой тоненько просвистели дробинки. Сверху посыпалась снежная пыль. Подумал, как о неизбежном, что, наверное, обморозится. Ветер леденил спину, набил в волосы полно снегу. Снег от ветра стал колючим и, смерзаясь, сухим. Бутенко чувствовал, как волосы поднимаются кверху и их вырывает с корнями - в темя вонзались сотни иголок.
"Подохнуть недолго, - подумал со злостью.
– Надо заставить себя подняться. И того поднять, черт бы его побрал!"
Попробовал встать, но сначала перекатился за куст, чтобы не оказаться мишенью. Подтянул под себя одну ногу, левую, в колене она плохо сгибалась, одубела, хотел подтянуть и правую - так легче будет подняться на четвереньках. Правая не слушалась,
Его охватило отчаяние.
У насыпи зашуршал песок, видно, чужой тоже готовился прыгнуть к лазу.
– Эй, ты!..
– крикнул Бутенко.
– Э-ы-ы-ы-ы...
– повторил лес. Будто в насмешку над его бессилием.
Мимолетно подумалось: нельзя было снимать валенки и полушубок, что-то нужно было оставить, может, полушубок...
По телу прошел озноб. Челюсти, которые он минуту назад с трудом расцепил, чтобы окликнуть чужого, помешать его перебежке, теперь дробно стучали, и он не мог унять противную дрожь. От челюстей она передалась мышцам рук, спины. Его колотил озноб, и в уголках глаз закипали слезы. Сглотнул слюну, судорожно всхлипнув, вздохнул.
Чужой рванулся.
Бутенко показалось, что над ним опрокинулось небо, когда рванулся вслед за чужим и послал дрожащей рукой нескончаемо длинную очередь. Автомат колотился в руках.
– Та-та-та-та-та...
– вторило эхо.
Лес наполнился грохотом. И, словно из грохота, с земли стал подниматься Бутенко... Чужой снова залег, притаившись за валуном и готовясь к спасительному прыжку, лежал, видно выжидая момента и держа наготове заряженное ружье. Но Бутенко всем своим существом чувствовал, что сейчас поднимет его, как поднимают из берлоги медведя, и наперекор всем чертям погонит впереди себя. Пускай даже камни падают с неба, никакая сила не сможет этому помешать.
Сейчас. Или никогда. Через несколько минут может быть поздно... Надо сейчас же броситься к валуну, как в атаку, чтоб тот не опомнился...
Автомат перестал биться в руках.
С берез еще осыпалась снежная пыль, холодная и колючая, а не ласкающая, как показалось ему вначале, когда тело, разгоряченное бегом, с благодарностью ощущало прохладу.
Он прислушался к тишине. Вроде бы позади, на Кабаньих тропах, кто-то бежит, слышны голоса. Возможно, свои. Как долго они идут!.. Поднял руку к глазам, посмотрел и не поверил: часы показывали без десяти минут восемнадцать. Прошло полчаса от начала погони.
"Хватит рассуждать!
– приказал себе.
– Скоро ребята подойдут. И майор Суров. Теперь будет хорошо, раз майор Суров... Поднимайся".
Голова пошла кругом, качнулась земля под ногами, и стали клониться сосны.
"Потерпи, хлопче, - убеждал он себя.
– Еще немного... Так. Поболит и перестанет".
– Он едва различал собственный шепот и вряд ли понимал, что говорит.
Ноги дрожали. Стоял, как пьяный, покачиваясь, и не мог совладать с дыханием. Пришла страшная слабость, перед глазами запрыгали светлячки множество искрящихся светлячков плясало, кружилось в сумасшедшем вихре, в голове звонили колокола, как на пожар. Он почувствовал - сейчас упадет и никогда больше не встанет, если не переборет слабость.