Черная кровь
Шрифт:
Она улыбнулась, стараясь, чтобы ее улыбка вышла более-менее милой.
Телль любила нравиться людям.
Выражение лица у парня стало потерянным. А учитывая то, что изначально оно было ещё и глупым, выглядело это забавно. Но Телль не собиралась тратить на недоумков свое время — она, качнув хвостом густых черных волос, последовала за мамой, которая уже отдалилась на некоторое расстояние.
Порой Телль задумывалась о том, как, все-таки, она не похожа на родителей. Волосы у мамы невзрачные, мышиные, а у отца светло-русые. Они оба низкие и черноглазые,
Наверняка она была красавицей. Такой, как Телль.
Хотя Телль — лучше.
— Мама! — не выдержав, воскликнула она. Мама обернулась, посмотрела на Телль своими карими глазами, в уголках которых уже виднелись морщинки, и улыбнулась:
— Ты уже устала?
— Немного, — Телль передернула плечами. — Я не понимаю, зачем мы здесь ходим.
От впечатлений глаза у мамы блистали — это Телль видела ясно, но, тем не менее, не собиралась молчать. Ей надоело — ходить здесь, пробиваться через толпу — а разве она обязана делать то, что не нравится?
— Посмотри вокруг! — восхитилась мама. — Какая красота… Люди, маги…
Телль цокнула:
— Где ты тут красоту увидела?
Вокруг был лишь хлам, ещё хлам, ещё чуточку хлама, и эти — о чудо! — люди и маги. Как будто с дремучего леса приехали, право слово! Люди, маги — вот так невидаль!
— Красота — в простом, — заметила мама, не переставая улыбаться. — Посмотри: птицы. Видишь? Они летают на небе.
— Чудеса, — Телль вздохнула.
— А вон, — мама кивнула куда-то вправо, — посмотри, какая красивая женщина. Ей очень идет красный цвет. Настоящая красавица, правда?
Телль проследила за взглядом мамы и наткнулась на женщину — молодую, с короткими черными волосами, разглядывающую себя в старое потрепанное зеркало. На ней был красный плащ, который действительно ей шел — придавал ее и без того величественному лицу с бледной кожей благородные черты.
— Я такими плащами даже полы бы протирать не стала, — Телль фыркнула. Тот факт, что плащ шел этой женщине, не отменял того, что он являлся дешевкой .
— Как будто ты протираешь полы, — мама качнула головой. Она, кажется, хотела сказать что-то ещё, но сделать этого не смогла: прямо в их сторону двигалась грозная женщина с нелепыми рыжими кудрями, восклицающая так громко, что это, казалось, слышал весь рынок:
— Ох, госпожа Дини! Как чудесно вы выглядите! А это ваша дочь? Телль? Какая прелестная девочка!
Да, госпоже Дини, то есть, матери Телль, до нее было ещё далеко.
Телль фыркнула. Единственное, что ей сейчас оставалось — стоять рядом и мирно ждать, пока этот недоразговор закончится.
Она вновь бросила взгляд в ту сторону, где стояла женщина в красном плаще, и заметила, что та с интересом и даже некоторым испугом разглядывает ее. Боится? Почему она ее боится? Потому что Телль — магичка?
До женщины насчитывалось более десяти шагов, поэтому подойти, спросить, в чем причина ее страха, Телль не решилась.
Но не сейчас.
Почему-то.
Мамина собеседница ушла, и Телль нервно спросила:
— Может, мы уже пойдем обратно?
***
Так вот, какой была ещё дочь: стройной, очень красивой, а ещё — хмурой. Она то и дело вздыхала, явно огорчаясь окружающей обстановкой. А ещё имела глаза с длинными ресницами. Ресницы были черными, а вот цвет глаз Энринна не разглядела.
Точно не голубые.
Скорее всего, серые. Как у Венитора.
Энри стояла, прижимая к себе скучный черный плащ, и не могла отвести взгляд от дочери. Дочери, которая, обращаясь к невзрачной блеклой женщине, говорила: «Мама?».
Ведь действительно — какая Энри ей мама, если она последний раз видела ее больше шестнадцати лет назад? Не считая той таверны, конечно.
Красный плащ вдруг стал сильно ярким и вызывающим, и Энринна еле сдержалась, чтобы не снять его, не стянуть с тела, бросить на землю и потоптаться на нем ногами. Ведь именно благодаря этому, этому красному плащу, ее дочь обратила на нее внимание.
Энри распрощалась с торговкой и обернулась, почувствовав взгляд.
Взгляд принадлежал ее дочери. Совершенно чужому, по сути, человеку, новости о появлении под сердцем которого она даже обрадовалась, пока не узнала, что Венитор не вернется.
Они встретились взглядом — лишь на мгновение, бесконечно долгое мгновение, а потом она отвела глаза, вновь обратив внимания на свою мать. Другую. Гораздо более настоящую, чем Энринна. И Энри только и оставалось, что стоять, смотреть на нее…
Девушка что-то сказала блеклой магичке, и они двинулись обратно. Дочь Энринны явно обрадовалась этому, а вот ее приемная мама огорчилась. Энринна сразу заметила, как ей было интересно разглядывать все вокруг. Словно на рынке находились диковинные зверушки.
Это и понятно — от этой компании — мамы и дочки, несло роскошью и богатством. Не показушным, как обувь, украшенная крупными драгоценными камнями, а строго-сдержанным.
Они высоко поднимали головы, когда шли обратно. Особенно Энринна дочка.
Энри сама когда-то держала голову точно так же. Но когда это было? Давно… Слишком давно, чтобы вспоминать, и недавно, чтобы забыть.
Не понимая, зачем это делает, вира двинулась следом за ними. Она просто посмотрит, где они живут и чем дышат, ещё раз взглянет на хвост черных волос, на изящные темные брови, на блеклую женщину, занявшую место Энринны…
Она просто посмотрит.
Она не будет ничего делать.
Так считала Энринна, глупо следуя за потерянной дочкой.
Красный плащ все же пришлось снять — он действительно привлекал множество взглядов, даже, о ужас, заинтересованных и любопытных. Может, Энри было бы это приятно — ведь она в нем нравилась самой себе, значит, в том, что она нравится кому-то ещё, нет никаких странностей; но сейчас она должна была вновь стать незаметной мрачной мышкой, чтобы спокойно следовать за двумя такими непохожими магичками.