Черная кровь

Зарецкая Анастасия

Она…

Она обязательно поговорит с дочерью.

Когда осмелится.

А она осмелится!

Глава 4

Дождь, начавшийся вчера в обед, продолжал идти до сих пор; зонт — светло-коричневый и довольно старый, спустя десять лет использования все же сломался: две спицы одновременно выскочили в разные стороны, и сейчас зонт представлял собой что-то очень хлипкое.

Кто вообще ходит на улице в такую погоду?

Энри вновь посмотрела на зонт.

Кто-то ходит. Определенно.

Ведь не может быть такого, чтобы никто не ходил. Желающие побродить под дождем и промокнуть насквозь найдутся всегда — ну а иначе зачем вообще нужен этот дождь?

Кажется, Энринна скоро присоединится с ним.

Очень странно! Ведь маги умеют управлять погодой, почему же они не могут остановить этот дождь? Выходить на улицу так не хотелось! Да ещё и в тот полумрак, что царил за окном.

Утро. Было раннее утро. Сонное и печальное. Почти как Энри, хотя она и ощущала себя, скорее, ночью — лунной.

За окном что-то поменялось. Энринна, до того пьющая обжигающий чай из элегантной фарфоровой кружки, посмотрела за стекло: оказалось, что зажегся фонарь — такой же тонконогий, как и его городские собратья, и такой же магический, загорающийся только тогда, когда под ним происходило какое-либо движение. Энринна не совсем понимала, зачем это нужно: неужели маги пытаются сберечь свет?

Маги — расчётливые.

А обычным горожанам в темный ночной переулок заходить порой было страшно.

Энри поставила чашку на стол, подошла к окну поближе и принялась внимательно разглядывать того, кто направлялся к ней в гости. Сначала она подумала, что это Лэр; но нет, фигура, приближающаяся к дому, была ниже и мельче. А ещё принадлежала женщине.

И Энринна сразу поняла, что это за женщина.

Вернее, магичка.

И даже не Мирэлия, и, уж тем более, Кирма.

Волосы у нее были собраны в тонкий серый хвостик, непокрытый капюшоном. Странно, разве дождь закончился?

Ах, спохватилась Энринна. Магия. Здесь всем правит магия. И как она могла забыть? Наверняка с помощью магии можно создать крышу над головой, пусть даже маленькую и невидимую.

И как она, та блеклая женщина, воспитывающая дочку Энри, смогла найти Энринну? Она узнала, что та приходится Телль истинной матерью? Признаки вампиров начали проявляться?

Или…

Или теперь она тоже занимается вампирами — как, например, Лэр, и решила объявить конец жилью здесь Энринны?

Вира отошла от окна и резко задернула шторы. Те, кремового цвета, не слишком и скрывали то, что было в доме… Но скрывали же. А свет… Ведь от окон отходил свет, и это наверняка очень заметно.

Энринна опустилась на стул и коснулась кончиками пальцев лба. Голова разболелась. Энри совершенно не знала, что делать дальше — бежать, спасаться или сидеть смирно? Если магичка захочет от нее избавиться, то она ничего не сможет ей противопоставить: во-первых, Энри не хватит сил, а, во-вторых, это запрещено — так написали в договоре, что Энринна заключила чуть меньше семнадцати лет назад.

Но если магичка

пришла с миром, то страх Энри будет выглядеть глупо.

Дом Энринна заперла вчера вечером — она всегда запирала его перед сном. Поэтому так просто магичка сюда не войдет…

…Если не использует магию, конечно. Перед магией Энринна была совершенно бессильна.

Энри прикоснулась к чашке. Та уже потеряла некоторое свое тепло, но пальцы, вечно холодные пальцы, греть продолжала все равно. А, может, магичка заметила Энри вчера на рынке, и только поэтому пришла к ней? Выследила с помощью всемогущей магии? Или как?

Раздался тихий стук.

Энринна не узнает ответы на свои вопросы, если не откроет дверь. Поэтому она осторожно поднялась со стула и пошла к двери — тихо, невесомо, как умела только вира.

Она отлично знала, кто находится за дверью, но все равно спросила:

— Кто там?

— Это — госпожа Дини, — произнес спокойный размеренный голос. — Сегодня двадцатое число месяца, и поэтому я должна отдать вам кровь.

Двадцатое число месяца! Точно, и почему Энринна забыла это? В один момент на нее навалилось множество событий, но это же не повод забыть про кровь!

Сколько она уже не принимала ее? Дней пять? И отлично себя чувствует! Ну, почти…

— Я сейчас открою.

Замки щелкнули, Энринна наклонила ручку и потянула дверь от себя; в открывшейся щели стало видно лицо блеклой магички, вернее, госпожи Дини, которая приветливо улыбнулась, заметив Энринну.

Энри надеялась, что сейчас случится все самое страшное, что только может произойти.

Но вместо этого госпожа Дини спросила вполне дружелюбно:

— Я войду внутрь?

Энринна кивнула, и госпожа Дини переступила через порог. Потом призналась с некоторой печалью по старым временам:

— Когда-то я с этого и начинала. Разносила кровь… Вас ведь зовут Энринной? Кажется, мы с дочкой видели Вас на рынке вчера в обед.

С дочкой….

С её, Энри, дочкой.

— Да, я там была.

Кажется, убивать Энринну госпожа Дини не собиралась. Или пока не собиралась… Именно поэтому Энри решила уточнить:

— Здесь живут другие вампиры? Если вы разносили кровь…

— Тридцать лет назад парочка жила точно. Женщина с золотыми кудрями — очень красивая, чем-то на вас похожая… И кто-то ещё, но кто? Какой-то парень, — она провела ладонью по своему невзрачному хвосту, посмотрела на себя в зеркало и уточнила:

— У вас есть такое место, где вы могли бы подписать документ?

— Стол. Он в соседней комнате. Можете не разуваться.

До того кровь Энринне приносил то молодой улыбчивый парень, то молчаливый седовласый мужчина. Имени ни того, ни другого, Энри не помнила — более того, даже не стремилась узнать. Понятно, что появление в ее доме низкой — ниже невысокой Энри — женщины с живыми карими глазами, одетой в строгое пальто и воспитывающей дочку Энринны, удивляло.

Госпожа Дини кивнула и двинулась в верном направлении.