Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
А ведь еще совсем недавно суд был более целомудрен и берег человеческие тайны. Вспомнить хотя бы допрос потерпевшего Чубайса. Главный энергетик ныне нанотехнолог утверждал тогда, что его контузило, был звон в ушах, но когда сторона защиты поинтересовалась, обращался ли потерпевший к врачу, Чубайс с чувством оскорбленного достоинства ответствовал: «Нет, ну что вы!» И ни судья, ни прокурор, ни даже въедливая защита, которая сильно сомневается в том, что Чубайс вообще был на месте происшествия, не потребовали медицинской карты Чубайса за последующие после событий два года его жизни, чтобы предъявить ее для обозрения присяжным заседателям.
Следующим номером в программе обвинения после любителя медицинских тайн
Адвокат встал к трибуне, включил микрофон, откашлялся, как будто и в самом деле собирался солировать, и проникновенным голосом конферансье на концерте возвестил: «Справка о погоде!» и действительно вдохновенным голосом поведал о погоде, бывшей с десятого по восемнадцатое марта в районе аэропорта Внуково, метеорологическая служба которого и предоставила справку. Как всякий подлинный творец, наш адвокат допускал при этом вольное обращение с текстом справки: «По вашему запросу сообщаем сведения о погоде в том районе, где произошло покушение на убийство Чубайса…».
Адвокат Першин справедливо возразил, что метеорологическая служба аэропорта Внуково, во-первых, не могла быть заранее осведомлена о покушении на Чубайса, когда собирала данные о погоде, во-вторых, она вряд ли бы вписала эту душещипательную фразу в сухую погодную сводку, предназначенную для пилотов и авиадиспетчеров.
«Читайте по тексту», — потребовала судья.
Пойманный на творческой интерпретации документа Шугаев продолжил декламировать: «10 марта. Ночь. Количество осадков 4 мм, температура воздуха — 8 градусов, влажность воздуха — 89 %, ветер северо-западный 5 метров в секунду…».
Все тем же голосом влюбленного трубадура Шугаев зачитал еще два письма из Министерства юстиции России, в которых сообщалось о только что признанных экстремистскими двух изданиях. Это книга Бориса Миронова «Приговор убивающим Россию», которая, как убеждало следствие, явилась идеологическим основанием ненависти к Чубайсу, и статья Владимира Квачкова «Национальное восстание — да!» Адвокат поделился с присяжными радостной вестью, подоспевшей аккурат к вынесению вердикта: судебные решения о признании этих изданий экстремистскими были приняты вот только что, в марте и в мае 2010 года, причем по книге «Приговор убивающим Россию» — на далекой Камчатке, где, как выразился подсудимый Иван Миронов, «это стоило Чубайсу дешевле всего».
Но все же в творческом состязании на артистизм и выразительность «дополнений по делу» по степени воздействия на зал победил не Шугаев, а представитель потерпевшего Чубайса Леонид Гозман. Он и освежил, и взбодрил, и просветил, если кто еще чего не понял.
Гозман не блистал нарядом, как Шугаев, не изображал из себя античный монумент, как Каверин, Гозман негромким голосом, скромно сказал: «Господа присяжные, я хочу огласить документы о том, что было раньше там, где находится сейчас дача Чубайса. Это я говорю для того, чтобы опровергнуть утверждения защиты, что прежде на этом месте был детский садик РАО «ЕЭС». Справка администрации сельского поселения «поселок Жаворонки». Земельный участок 2,58 га, расположенный по адресу: пос. Жаворонки, улица Победы, на момент выделения его собственнику был свободен от объектов социального строительства и детских учреждений».
Гозман обвел глазами присяжных, но, не увидев должного эффекта от своей речи, вполголоса, доверительно, как матерый психотерапевт, добавил: «Вообще-то там была мусорная свалка. Участок принадлежит Вишневской Марии Давидовне. Здесь еще одна справка о принадлежности Марии Давидовне Вишневской
Вот тут-то и достиг Гозман желанного эффекта. До зрителей дошло, наконец, что Чубайс, оказывается, радетель и благодетель всего жаворонковского народа, взял три с половиной гектара пустыря в центре элитной дачной местности, куда жители сносили и свозили ненужный хлам, куда ссыпали строительный мусор, пищевые, а, может, украдкой и ядерные отходы, а он, Чубайс, превратил эти брошенные, никому не нужные, обезображенные земли в цветущий рай! За что мы его только прихватизатором клеймим? Человек нашу землю украшает! Спасибо Гозману, — просветил! Только какое это имеет отношение к фактическим обстоятельствам дела? Неужели на самом деле ради одного — чтобы вконец измотанные присяжные, не выдержав глумления и издевательства над собой, хлопнули дверью на радость Чубайсу и его присным во главе с судьей Пантелеевой?
У ног поруганной фемиды (Заседание пятьдесят девятое)
Прения сторон — событие в судебных слушаниях ключевое. Открывает их государственный обвинитель речью, в которой сухие формулировки статей Уголовного кодекса обрастают плотью и наливаются кровью представленных в суде фактов. Прокурор Каверин давно ждал этого часа — звездного часа государственного обвинителя в громком уголовном процессе, за которым пристально следит общество. О таком счастливом билетике судьбы мечтает всякий прокурор, понимая, что этот мощный трамплин — старт к высотам карьеры. Но подобный трамплин не отличим ничем от любого другого, и для стремящегося взлететь с него как можно дальше, таит опасность неожиданных кульбитов и кувырков. Задача перед прокурором стояла «троякая» — одним угодить, других посадить, и, разумеется, себе не навредить, не вызвать недовольство зорко наблюдающих за процессом заказчиков.
Каверин начал речь оригинально, этакий прокурорский ремейк «Иронии судьбы или с легким паром»: «Каждый год 23 февраля мы с друзьями ходим в лес на шашлыки. Тон задает наш бывший командир Сан Саныч. Накануне он собрал нас и поставил задачу: мне досталась самая почетная миссия — купить и замариновать мясо. Это потому что у меня есть свои секреты его приготовления. Нашлась работа и для самого молодого из нас — Илюши. Его задачей было найти в лесу поляну. Праздник удался, все были довольны, и мясо ели все. И те, кто организовал пикник, и те, кто жарил мясо, и те, кто ничего не делал, а только сдал деньги. Правда, нашему командиру мясо досталось недостаточно прожаренное. Он назвал его имитацией, и предложил сделать это еще раз»…
Прокурор, выдержав эффектную паузу, обвел глазами внимавший ему зал: «Я рассказал вам, что такое организованная группа, потому что нашим подсудимым предъявлено обвинение именно в составе организованной группы. Это обвинение в убийстве общеопасным способом, в покушении на жизнь государственного и общественного деятеля, в изготовлении, приобретении, хранении оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, изготовлении взрывного устройства, повреждении чужого имущества».
Зал сосредоточенно переваривал прокурорскую притчу про 23 февраля, не очень понимая, что она означает: может быть, что всякая компания, отправляющаяся на шашлыки, сразу подпадает под ОПГ, а может, это просто такая аллегория, и поедание мяса группой друзей намекает на людоедские склонности подсудимых, намеревавшихся сожрать Чубайса, вытащив его из подбитого броневика?..