Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
Удивляла в речах потерпевших даже не жестокость к подсудимым, которых ни один из них не видел на месте происшествия, где не пролилось ни одной капли крови и не пострадал ни один человек, но все они, как один, требовали от присяжных поддержать обвинение, то есть, впаять подсудимым от двенадцати лет до пожизненного. Поражала их одинаковая нервность и даже истерика, и это было весьма странно наблюдать у взрослых мужчин, профессиональных военных, офицеров ФСО и ФСБ через пять с лишним лет после так напугавших их событий. Будто кто-то отрепетировал их однообразные речи и велел вести себя именно так, чтобы создать убедительные образы пострадавших и доселе страдающих людей.
Лишь один Игорь Вербицкий, тоже потерпевший, но сторонний для Чубайса человек, оказавшийся ближе всех
Сторона обвинения завершила свои речи. Слово — защите.
Театр Чубайса на подмостках Митькинского шоссе (Заседание шестьдесят первое)
Подсудимый Александр Найденов подошел к трибуне с объемистой пачкой бумаг. Готовился, похоже, тщательно. Еще бы, мы ведь уже слышали, что за перспективы нарисовала и ему, и остальным обвиняемым прокуратура с адвокатами Чубайса — вплоть до пожизненного заключения. Так что речи подсудимых — это борьба за жизнь в прямом, в буквальном смысле слова.
Рослый, сильный Найденов по-доброму приветливо улыбнулся: «Из показаний Хлебникова, Клочкова, Моргунова установлено, что 17 марта 2005 года они наблюдали двух нападавших с расстояния 20–25 метров, когда нападавшие открыли по ним огонь на «уничтожение». Я не являюсь очевидцем тех событий, я, как и вы, уважаемые присяжные заседатели, могу представить себе происходящие события, руководствуясь только материалами дела и показаниями свидетелей. Как человек военный, хотел бы в первую очередь обратить ваше внимание на те 20–25 метров, расстояние, с которого потерпевшие наблюдали нападавших. Промахнуться с подобного близкого расстояния сразу двум стрелкам из автоматов невозможно!
Теперь о том, где находились нападавшие. Согласно протоколу осмотра, по обочине Митькинского шоссе, вдоль проезжей части, снежные отвалы высотой 70 сантиметров, шириной полтора метра. Сама проезжая часть выше уровня прилегающей местности и лесного массива. Из-за этого нападавшие не могли видеть нижнюю часть корпуса автомобиля, а, возможно, и большую его часть, и уж точно человека видели лишь по пояс. В этой связи возникает вопрос: каким образом нападавшие визуально идентифицировали автомобиль «Мицубиси-Ланцер» как автомобиль сопровождения Чубайса, если номерной знак и нижняя часть корпуса Мицубиси не могли быть видны нападавшим? Ведь из показаний потерпевших видно, что Мицубиси никакими визуальными признаками не отличался от других автомобилей и ничем не выделялся среди автомобильного многообразия, которое двигалось в тот день по Митькинскому шоссе. Получается, или стрельбы не было вообще, что подтверждается показаниями очевидцев из «Газели» и «Ниссан», или стрельба все же была, но уже после того, как Мицубиси остановился на обочине.
Итак, утром 17 марта 2005 года примерно в 9 часов 16 минут БМВ едет по Митькинскому шоссе. В момент взрыва совершает обгон автомобиля ВАЗ и уезжает с места происшествия. Согласно документам, поступившим на экспертизу, машина Чубайса имела осколочные повреждения на лобовой, передней части и на заднем стекле. Но если корпус броневика иссечен осколками с противоположных сторон, то, или взрывных устройств должно быть как минимум два, или с экспертизой что-то не то».
Судья Пантелеева, все это время сидевшая довольно смирно, насторожилась при словах Найденова «что-то не то», как лиса, стерегущая курятник. Но сдержала свой охотничий порыв.
Найденов наступал на обвинение не торопясь, уверенно и обстоятельно: «Из показаний свидетеля Вербицкого БМВ, при той скорости движения, которую он имел при обгоне автомашины ВАЗ, на момент стрельбы должен был быть уже в районе Минского шоссе. Кроме того, по заключению экспертизы: пулевые повреждения автомобиля БМВ образовались от выстрелов под углом 60 — 100 градусов. Мало того, что такой угол наклона для стрелявших из лесного массива
Найденов двигался дальше, как трактор по бездорожью: «Возвращаясь к знаменитому повреждению на капоте БМВ, я, как военный, которому преподавали баллистику, могу утверждать, что при движении автомобиля такой пулевой трассы, такого расположения пулевых отверстий на автомобиле быть не может! Следы пяти пуль расположены строго «по линейке». Расстояние между ними не превышает 20–30 см. Этих двух обстоятельств достаточно для утверждения, что по БМВ стреляли в другом месте и в другое время».
Прокурор беспокойно заворочался, как растревоженный барсук в норе. Судья уловила его недовольство: «Подсудимый Найденов, Вы искажаете материалы дела. Все эксперты утверждали, что данные повреждения не относятся к пулевым».
Судья, как бы мягче выразиться, глаголет неправду, ибо эксперт-баллистик Степанова ровную стежку из дырок на капоте оценила на суде именно как пулевые отверстия. Найденов вежливо выслушивает судейскую сказку и снова уверенно вперед: «Из материалов дела следует, что автомобиль БМВ двигался по Митькинскому шоссе со скоростью 60–70 км в час, т. е. 20 метров в секунду. Промежуток между выстрелами 0,1 сек. За это время машина проезжает 2 метра. Именно такое минимальное расстояние должно быть между следами от пуль, если стрельба велась по движущейся автомашине. Подчеркиваю: МИНИМАЛЬНОЕ расстояние между следами пуль должно составлять МЕТРЫ, а не сантиметры».
Судья вновь встраивает в мощный рокот Найденова свою пронзительную поперечину: «Найденов, Вы предупреждаетесь об искажении материалов дела!»
Сознавая свою правоту, Найденов невозмутимо прет, как танк на хлипкий сарай: «Свидетель Вербицкий утверждал, что видел, как из леса вышли люди и, сев в машину «Мицубиси Ланцер», уехали с места обстрела в сторону Минского шоссе, а вернулась автомашина «Мицубиси Лансер» обратно на место происшествия уже с одним водителем. То есть, выйдя из леса со стороны обстрела, люди сели в машину тех, кого обстреливали, и покинули место происшествия. Свидетель Иванов, гаишник, также указывал на то, что видел автомашину «Мицубиси Ланцер», за рулем которой находился, вероятно, Моргунов, а на пассажирском сиденье сидел кто-то. Обратно на место происшествия автомобиль «Мицубиси Ланцер» вернулся уже с одним Моргуновым».
Судья смотрит на прокурора, покрывающегося мертвецки бледными пятнами, кидается ему на выручку: «Свидетели Вербицкий и Иванов не давали показаний о том, что Моргунов кого-то вывозил с места происшествия!»
В зале немало тех, кто своими ушами слышал показания Вербицкого и Иванова о вывозе неизвестных людей Моргуновым, они начинают возмущенно шушукаться, но яростный рык судьи в сторону зрительских скамеек останавливает ропот.
Найденов не спорит, идет дальше: «В общей сложности автоматчики сделали 27 выстрелов. Это установлено следствием по количеству гильз. В наружном корпусе БМВ — 8 пулевых повреждений, в корпусе автомобиля «Мицубиси Ланцер» — 6. Итого: 14. Спрашивается, где еще 13 пуль, если, согласно протоколу осмотра места происшествия, в стволах деревьев, расположенных на траектории стрельбы, повреждений от пуль не обнаружено? Как усматривается из протокола осмотра, углы вхождения пуль в «Мицубиси Ланцер» тупые от практически перпендикулярно входящих пулевых трасс. По характеру повреждений ясно, что находившиеся в салоне в момент обстрела люди должны были пострадать с вероятностью в сто процентов. Возникает вопрос, где в момент так называемого обстрела действительно находился экипаж Мицубиси и чем он был занят?»