Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
Прокурор вовсе не желает, чтобы ему вменяли подобные призывы: «Лозунг, который я привел, действительно не относится к книге Б. С. Миронова. Я просто привел его как исторический факт».
Он заглядывает в бумаги, нехотя расставаясь с целым абзацем, посвященным «жидам» и России: «Цель этой группы — ликвидация Чубайса, об этом свидетельствует прекращение общения между подсудимыми сразу после 17 марта. Кстати, и в Жаворонках подсудимые прекратили появляться, и на даче Квачкова тоже с тех пор не были».
Прокурор не скрывает гордости от своей блестящей дедукции вкупе с индукцией, он просто лучится от бесспорной логики своих умозаключений, хотя, кажется, он единственный в зале, кто не понимает, с кем и как поддерживать общение, если один арестован, другой пропал, и как можно посещать дачу Квачкова, если ее хозяин арестован, и что им делать на рынке в Жаворонках, где продукты и лопаты покупались именно для дачных нужд…
Прокурор продолжает выкладывать доказательства, как каменщик кирпичную кладку: «Чем
Но в зале прекрасно помнят, какие именно другие машины значились в том многочисленном списке: старые «Жигули», ветхая Ауди, изрядно потрепанный красный БМВ… Предположить, что на этих машинах «передвигается Чубайс», мог только прокурор с его богатым воображением.
«Еще одним доказательством подготовки подсудимых к преступлению, — клал прокурор кирпич на кирпич, — являются показания Моргунова, Клочкова, Хлебникова о том, что они 10 марта видели в Жаворонках группу молодых людей, среди которых был один мужчина около пятидесяти лет, который что-то энергично говорил остальным. По показаниям потерпевшего Клочкова, этот мужчина сильно напоминал подсудимого Квачкова, правда, Клочков его не опознал. Но Квачков и сам не отрицает того, что находился в Жаворонках. Наравне с Квачковым там находились Миронов, Яшин и Александр Квачков. Это означает, что подсудимые выехали на рекогносцировку. Подсудимые пытались объяснить, что они покупали мясо, лопаты. В конце весны — лопаты! Спрашивается — зачем? Снег вокруг лежек был отброшен. Вручную или с помощью лопат? А когда закладывали взрывное устройство, вручную снег разгребали или с помощью лопат?»
Риторические вопросы, сыпавшиеся из Каверина, должны были наводить на мысль, что лопаты подсудимым нужны были для одного — закапывать взрывное устройство и расчищать себе лежки для комфортного пребывания в утреннем мартовском лесу, отнюдь не в конце, а в самом начале весны. Кто-то в зале не выдержал и прыснул, представив спецназовцев, машущих в ночи дворницкими лопатами на обочине Митькинского шоссе, разгребая снег для установки бомбы. Но прокурор продолжал строить вавилонскую башню доказательств: «Примечательно и обнаружение в машине трех кассовых чеков с бензоколонки. На одном из них схема. В ней очень легко угадывается место пересечения Минского и Митькинского шоссе и кружок — место подрыва. И слова на чеке — «5 чел» — это пять человек. Ковриков было шесть, один на месте преступления свернут в рулон, то есть один человек не пришел, — вот и «5 чел».
Башня у прокурора получалась стоящей на голове: кассовый чек с планом битвы, оказывается, был начертан после военной компании. Ибо лежаков было шесть, один человек не пришел, и, проводя разбор полетов, кто-то из злоумышленников изобразил все, что было, в виде отчета следственным органам.
Прокурор снова потянул слушателей за собой на Митькинское шоссе: «А теперь давайте попробуем восстановить обстановку утром 17 марта 2005 года. Потерпевшие Клочков и Моргунов сказали, что когда они вышли из Мицубиси к месту подрыва, то заметили двух человек, одетых в камуфляжную форму черного-серого-белого цвета, ну, милицейский окрас. Один из них присел на одну ногу и произвел несколько выстрелов. Что в это время происходит на Минском шоссе? Там стоит автомобиль СААБ, в нем находится Квачков. Когда к нему подбежали эти двое и сообщили, что не получилось, что в это время видит Квачков? Милицейский автомобиль с мигалкой, это едет майор Иванов. Квачков, естественно, понимает, что этот автомобиль едет за ним. Этим объясняется его нервозность, с какой он трогается с места. А пассажиры в это время запрыгивают в автомобиль. Эти показания согласуются с временем прохождения автомашины СААБ по системе «Поток». Таким образом, делаю вывод: лица, которых Квачков поджидал в своей автомашине, были Саша Квачков, а другой был Найденов, поскольку в автомашине СААБ была найдена кепка с волосами Найденова».
Зал замер. Стало не до смеха. Подсудимого Найденова только что обвинили в покушении на Чубайса только за то, что в машине Квачкова была обнаружена «кепка с волосами Найденова». Но ведь все не так! Вывод той экспертизы, что эти волосы «могли происходить от Найденова». И за это «могли» человеку корячится пожизненное?! А прокурор, как вольный каменщик, строил то, что ему в голову взбредет, для него ни ГОСТов, ни ОСТов, ни Законов: «Что подсудимые противопоставили доказательствам обвинения? Они пытались опорочить доказательства, что незаконно. Они пытались посеять ненависть к потерпевшим. Подсудимые Яшин, Найденов и Миронов заявили о своем алиби».
Алиби подсудимых возмутило прокурора Каверина до глубины души. Все так красиво выстроено, а тут являются какие-то люди, и говорят, что видели подсудимых не на Митькинском шоссе, где их никто не видел, а совсем в другом месте. Возмущение настолько захлестнуло душу прокурора, что не выдержала прокурорская душа переполнивших ее
«Когда свидетелей спросили, — продолжал воспаривший на воздухах прокурор, — как вы запомнили 17 марта, они в ответ: в этот день было покушение на Чубайса! Уважаемые присяжные заседатели, вот если вас спросить, что вы делали 17 марта 2005 года, вспомните — пять баллов! Ну, как это можно вспомнить?! А тут свидетели приходят и говорят: прекрасно помню, это же Чубайс!»
Тут прокурор подошел к распределению ролей между подсудимыми, о чем прежде за все десять месяцев суда никто никогда не говорил: «Я не принимал участия в расследовании данного дела, но я убежден, что преступление совершили именно эти подсудимые. При описании преступления конкретно не указано, кто какую роль выполнял при его совершении. Это, в общем-то, при организованной группе особого значения не имеет — юридического значения. Хотя из материалов дела понятно, в чем виноват Квачков — в том, что подготовил это преступление. Кнопку привода в действие взрывного устройства нажимал Найденов, автоматами были вооружены те два человека, которые имеют опыт огневой подготовки — это Яшин и Саша Квачков, правда, Саша Квачков — стрелок никудышный, Саша Квачков все зачеты по огневой подготовке сдавал всегда за деньги, потому и не попал. Я уверен, что 17 марта и для Миронова нашлась работа. В том, что он закладывал взрывное устройство, у меня лично сомнений нет, поскольку его телефон единственный из всех работал на месте подрыва именно в нижней части Митькинского шоссе и зафиксирован базовыми станциями. Но и 17 марта для него работа нашлась. Пара рук, тем более не самых нежных, достаточно крепких рук — она пригодилась. Припомните, сколько имущества пришлось перенести подсудимым на место подрыва: это оружие, два автомата, это коврики, это аккумулятор, взрывное устройство, ну и так далее. Понятно, все это надо перенести и лишняя пара рук, повторяю, не помешает».
Прокурор прекратил постройку пирамиды или расстрельной стенки, трудно сейчас сказать, что он планировал построить. Слово перешло к его младшей коллеге. Прокурор Колоскова вышла к трибуне, разложила бумаги: обвинение Колоскова строила на детализации телефонных звонков. Юная обвинительница начала с философского: «Коллеги! Время не стоит на месте, и технический прогресс тоже движется вперед. Сотовая связь сегодня позволяет установить то, о чем молчат подсудимые. Цифры — вещь упрямая. Вот Квачков говорит, что его дача была необжитой, но и в октябре, и в ноябре его телефон фиксируется в Петелино рядом с дачей. Вот Квачков говорит, что приехал на дачу 12 февраля. Тогда возникает вопрос: что делал Яшин в Петелино 11 февраля? Квачков на этот вопрос ответить либо не может, либо не хочет. Пусть выбирает, что для него хуже. Вообще о телефонных переговорах Яшина и Квачкова можно сказать стихами «Он с именем этим ложится, он с именем этим встает». Удивительно, что эти люди могут обсуждать в течение одной или полутора минут? И становится очевидным, что их связывают не только родственные отношения!»
Юная прокурорша порылась в бумажках: «Вспомните, Квачкову был задан вопрос об улице Василия Петушкова и Походном проезде. Из детализации следует, что Яшин начинал и заканчивал свои дни в зоне базовой станции на улице Василия Петушкова. Какое это имеет значение? А вот какое: Яшин с женой около восьми месяцев вместе не жили! Это подтверждает детализация телефонных переговоров». Колоскова успешно продвигалась все дальше в лес, ближе к Чубайсу, к Жаворонкам, к Митькинскому шоссе: «Что касается телефонных переговоров Миронова, то память подсудимого-историка обладает избирательностью. Он категорически не помнит содержание своих разговоров с Яшиным и Александром Квачковым. Миронов утверждает, что с Александром вел разговоры за жизнь, только из детализации их звонков, которые очень коротки, ясно, что они решали конкретные вопросы и за машиной Чубайса они следили. Например, Александр Квачков 24 февраля находился более часа на проспекте Вернадского и созванивался со своим отцом! А где находится подсудимый Миронов 3 марта? Подсудимый Миронов в 9 часов находится на проспекте Вернадского. И случайно ли Яшин в этот день созванивался с Мироновым? Исходя из детализации, возникает вопрос: а что делал Миронов до обеда в Жаворонках 6 марта? Несмотря на то, что гастарбайтеры сидели и ждали отправки на работу, Миронов решил 10 марта договориться с ними о поклейке обоев. Спрашивается, а почему Миронов не договорился о поклейке обоев 6 марта? И зачем 10 марта в Жаворонки приехал Яшин, если Миронов там уже был, он сам мог отвезти гастарбайтеров на дачу чистить снег. Зачем все это подсудимым? Затем, чтобы найти хоть какое-то объяснение своим звонкам…».