Черная мантия. Анатомия российского суда

Краснокутская Любовь Васильевна

Анатомия допроса в суде — к чему она нам? В бесправовой современной России это знание как основа безопасности жизни. Видите, как просто оказаться сегодня в подсудимых да еще по самым тяжким статьям. И при этом попробуйте без должной подготовки защищаться в суде, где гособвинитель и судья — словно брат с сестрой и дружно слаженно дуют в одну дуду, где подтасовка фактов, искажение обстоятельств дела — рутинная прокурорская работа, где подсудимого то и дело перебивают, адвокатов защиты грубо затыкают, а председательствующая судья не может с первого раза выговорить «презумпция невиновности». 

Прокурор Каверин: врать — мое ремесло (Заседание пятьдесят пятое)

Нет

предела совершенству — мудро молвит поговорка. И современное российское судопроизводство находится в постоянном движении к лучшему, о чем не устают возвещать главы Конституционного, Верховного и Арбитражного судов. На днях они встретились с Президентом, и тот попенял им, что-де многовато обвинительного уклона, и оправдательных приговоров всего два с небольшим процента, в то время как повсюду в мире оправдательные приговоры составляют стойкие десять процентов. Что это мы позади планеты всей? И еще одно замечательное пожелание высказал Президент: вести аудио— и даже видео— трансляции судебных процессов, чтобы народ собственными глазами лицезрел «отправление правосудия». Последнее особенно обласкало наш слух, потому что мы уже десятый месяц прилежно исполняем этот наказ власти — ведем прямую стенографическую трансляцию процесса, во-вторых, мы как раз и добиваемся, чтобы народ увидел скорбную долю нашего правосудия, которое на каждом заседании «отправляют» — то к чертям собачьим, а то и вовсе на избранные буквы алфавита.

Судебное заседание в этот день началось с ходатайства Ивана Миронова: «Государственные обвинители С. В. Каверин и Е. А. Колоскова постоянно допускали фальсификацию материалов уголовного дела и моих показаний в суде от 12 июля 2010 года. Прокурор С. В. Каверин утверждал, что 11 декабря 2006 года при обыске автомашины «Мерседес» был найден «зимний камуфлированный костюм», хотя в протоколе осмотра места происшествия значится «утепленная куртка и штаны цвета «хаки» (т. 30, л.д. 155–159).

Государственный обвинитель Е. А. Колоскова заявила о том, что я пользовался ружьем, подаренным отцу, в то время как подобной информации нет ни в материалах уголовного дела, ни в моих показаниях, и они не соответствуют действительности.

Перечисленные факты искажения моих показаний направлены на создание у присяжных заседателей впечатления, что мои показания противоречивы, что я пытаюсь скрыть от них правду. Оглашая лживую информацию о, якобы, найденном у меня камуфлированном костюме и некоем оружии, которым я пользовался, государственные обвинители С. В. Каверин и Е. А. Колоскова стремятся представить меня в глазах присяжных заседателей в роли боевика.

Прошу председательствующего судью предупредить государственных обвинителей С. В. Каверина и Е. А. Колоскову о недопустимости фальсификации моих показаний и материалов уголовного дела; просить присяжных заседателей оставить без внимания перечисленные выше фальсифицированные факты, не основанные на материалах уголовного дела и моих показаниях».

Взгляды всех обратились на обвиненных в мошенничестве прокуроров. Было видно, как нервно заподергивал плечом старший по званию Каверин и как сжались губки, смяв носик, младшенькой Колосковой. Каверин на правах батьки с некоторой потерянностью первым полез в пекло: «Ни о какой фальсификации в показаниях подсудимых речь, конечно, не шла… М-м-м… По поводу костюма утепленного зимнего подсудимый утверждает, что он цвета хаки, а у меня сложилось мнение, что это был камуфлированный костюм. И о какой фальсификации здесь может идти речь?»

Миронов удивляется не по зрелым годам щенячьему нахальству обвинителя: «Ваша честь, что значит «сложилось мнение»? Как оно может «сложиться», если в протоколе записано черным по белому: «костюм цвета

хаки?»

Прокурор огрызается по-взрослому: «Я Вам не мешал!»

Судья того же мнения: «Миронов, мы Вас выслушали. Вы не имеете права препятствовать другому участнику процесса высказывать свое мнение».

Прокурор переводит свою речь в режим невнятного бормотания: «Что касается вопросов, которые задавала моя коллега, то тоже самое: ни о какой фальсификации речь идти не может… Что касается снятия или не снятия вопросов, ходатайство о снятии вопроса заявляется непосредственно после того, как вопрос задан. С подобной ситуацией я сталкиваюсь впервые, когда постфактум заявляется ходатайство, чтобы вопросы снять».

Бедный прокурор Каверин! Его воспаленный катастрофическим летним жаром мозг вконец отказывается ему служить. Только что, на предыдущем заседании, именно под давлением перепуганного прокурора Каверина судья Пантелеева «постфактум» сняла все вопросы Миронова, касавшиеся детализации телефонных соединений подсудимых.

Юный обвинитель Колоскова действовала по примеру батьки нахаленком, задорно отбрив одним махом все претензии подсудимого: «Защита не просила суд снять эти вопросы, следовательно, защита не усматривала искажений показаний подсудимого Миронова. Считаю, что ходатайство удовлетворению не подлежит!»

Судья Пантелеева, выслушав старого и малого, подвела известный всем заранее итог: «Отказать в удовлетворении ходатайства как не основанного на законе».

Вторым ходатайством Иван Миронов просил приобщить к материалам дела отрывки из книги «Чубайс. Биография» и фундаментального документально-биографического труда «Крест Чубайса», где Чубайс красочно описывал, какое мощнейшее сопротивление губернаторов, ученых, специалистов-энергетиков ему пришлось сломить. Еще Миронов просил приобщить официальные статистические данные о повышении тарифов за электроэнергию в десять раз. Ходатайство по запросу судьи Пантелеевой, которая накануне потребовала представить суду документальную основу заявлений Миронова. Прокурор Каверин резко запротестовал: «То, во что подсудимый хочет нас посвятить, не относится к делу! Миронов совершил свои деяния из мести за предыдущую государственную деятельность Чубайса, а не за будущую».

Миронов принимает логику обвинителя: «Да, представленные мною документы не свидетельствуют о наличии мотива у нас, подсудимых, они свидетельствуют о наличии мотива у организаторов имитации».

Судья, еще вчера жаждавшая видеть первоисточники, долго подбирает причину для отказа. Находит завалящее, но хоть как-то подходящее: «Суд не находит оснований для приобщения к материалам дела художественных произведений, изданий печати».

В зал вошли присяжные заседатели, пошел третий день допроса Миронова.

Но сначала об интриге, которая предварила это заседание. Кулуары суда, как известно, место распространения околосудебных новостей. Журналисты, родственники, друзья, единомышленники подсудимых, просто любопытствующие зрители — все это хаотично вращается в просторных холлах суда. Среди пестрой публики заметны двое, кого сам судебный процесс, что бросается в глаза, ни капельки не интересует. Это парапсихологи — худая моложавая дама с испорченным многократными подтяжками лицом и грузный мужчина средних лет, сплошь изъеденный паршой. Экстрасенсы наняты представителем Чубайса Гозманом обеспечивать необходимый обвинению психологический климат. Получается это у парапсихологов или нет, — не нам судить, мы в их инфернальные мантры не верим, но, видимо, не все идет гладко, поскольку как раз накануне этого дня Гозман в тех же судебных кулуарах раздраженно уверял кого-то по телефону: «Не надо Юру использовать, я сам буду оказывать психическое воздействие».