Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
Опасность адвокатского ходатайства мгновенно доходит до прокурора Каверина, и он начинает фонтанировать словами, издалека похожими на аргументы, но только издалека: «Адвокат Чепурная в своем ходатайстве не указала, каким образом она будет данное постановление излагать в качестве защиты своего подзащитного. Поскольку к исследованию присяжными заседателями допускаются только доказательства, а доказательством является только то, что перечислено Уголовно-процессуальным кодексом. Это постановление о возбуждении уголовного дела является процессуальным документом и никакого доказательного момента оно в себе не несет, а вопрос о допустимости
Ради чего такой напор энергии, такая жажда просветить зал? Всего лишь ради того, чтобы не допустить зачтения присяжным заседателям странички первичного документа настоящего уголовного дела? Не поленились, заглянули в дело. Посмотрели, что так претит прокурору Каверину в документе, подписанном исполняющим обязанности прокурора Московской области С. П. Мироновым: «17 марта 2005 года, примерно в 9 часов 20 минут, на 650 метре Митькинского шоссе Одинцовского района Московской области, на левой обочине дороги неизвестными лицами произведен взрыв неустановленного взрывного устройства, в результате чего получили механические повреждения следовавшие по шоссе в этот момент автомобиль марки БМВ-765 госномер А 566 АВ, в котором предположительно находился глава РАО «ЕЭС России» Чубайс А. Б., а также автомашина «Мицубиси-Ланцер» госномер М 679 РК 97 рус под управлением Хлебникова Д. В., в которой помимо водителя находились сотрудники ЧОП «Вымпел ТН» Клочков Ю. А. и Моргунов С. Н.».
Без сомнения, вот это «предположительно находился Чубайс» и вызвало столь яростное противление прокурора Каверина. Действительно, никто, кроме самого Чубайса, его водителя и помощника, людей от Чубайса чрезвычайно зависимых, не засвидетельствовал, что глава РАО «ЕЭС» был на месте происшествия. А если вспомнить, как Чубайс три года врал следствию и суду, что приехал в РАО «ЕЭС» на своем поврежденном БМВ, то формулировка «предположительно находился» легко перерастает в уверенное «не находился».
Надо ли говорить, что прокурорские речи нашли отклик у судьи Пантелеевой, запретившей знакомить присяжных с первичным документом уголовного дела.
Стадия дополнений стала явно затягиваться. На место только что получившей жесткий отказ во всех своих ходатайствах защиты вступил прокурор Каверин. Для начала он вынул из папки две бумажки: «У меня имеется запрос мировому судье судебного участка № 2 города Конаково Тверской области Насейкину. Это судья, который рассмотрел два дела об административных правонарушениях, допущенных свидетелем Карватко в 2005 году. Сообщение о вручении свидетелю Карватко копий вышеупомянутых судебных решений. Если помните, Карватко сказал, что никаких судебных решений он не получал. Прошу предоставить мне возможность эти документы огласить».
Адвокат Першин внимательно рассматривает расписки: «Если наложить расписки Карватко одну на другую и посмотреть на просвет, вы увидите, что расписки эти копируют одна другую в мельчайших деталях. Я нисколько не подозреваю уважаемого государственного обвинителя, тогда получается, что мировой судья сфальсифицировал данные доказательства, потому что одна и та же расписка скопирована два раза. В связи с чем прошу прокурору Каверину в данном ходатайстве отказать».
Но судья Пантелеева делает вид, что не слышит возражений Першина и разрешает предъявить расписки присяжным.
Прокурор начинает знакомить их с документами, которые, по его замыслу, должны дискредитировать
Судья Пантелеева, понимая, что после обличения подделки адвокатом Першиным, нельзя допустить обозрения расписок: «Решение было принято, госпожа Михалкина! Вы находились в зале судебного заседания и сейчас в присутствии присяжных заседателей поднимаете тот вопрос, который никак не подлежит исследованию!»
Михалкина: «То есть…».
Судья Пантелеева с заискивающей улыбкой поворачивается к присяжным и громко, чтобы заглушить Михалкину: «Самое удивительное, что мы целый час обсуждали этот вопрос…».
Адвокат Михалкина договаривает: «То есть, мы сейчас будем скрывать от присяжных заседателей эти документы, которые были получены прокурором…».
Судья Пантелеева как глушилка: «Уважаемые присяжные заседатели! Оставьте, пожалуйста, без внимания заявление адвоката Михалкиной о том, что от вас что-либо скрывается!»
Оксану Михалкину родители голосом тоже не обидели: «Потому что там, в этих расписках…».
Судья в ужасе от того, что Михалкина сейчас договорит, что прокурор представил суду явную подделку, которую она, судья Пантелеева, несмотря на очевидную фальсификацию расписок и резонные возражения защиты, разрешила включить в число допустимых документов. Фемида начинает орать так, что дребезжит диктофон от воспроизведения ее истошного крика: «Остановитесь, Михалкина! Остановитесь, я сказала!»
В поддержку Михалкиной, как в атаку, в полный рост поднимается Першин: «Представьте документы на обозрение присяжным, пусть увидят, что там представил прокурор!»
Судья Пантелеева в отчаянии торопливо выпроваживает вон народных судей: «Пройдите, пожалуйста, в совещательную комнату!»
Пока присяжные покидают зал, Першин упрекает судью: «Зачем Вы вводите их в заблуждение!»
Судья Пантелеева, и угрожая, и моля одновременно: «Остановитесь, пожалуйста, не разговаривайте. Не разговаривайте, Першин. Остановитесь!»
Как только дверь за присяжными закрылась, Першин выступает с ходатайством: «Ваша честь, прошу представить на обозрение присяжным заседателям документы, которые Вы разрешили по ходатайству прокурора приобщить к материалам дела, в первую очередь копии расписок, которые представляют идентичные копии одного и того же документа».
В ответ прокурор Каверин обиженно без прежнего напора: «Требование, которое изложил господин Першин, не основано на Законе, поскольку осматривать по Закону присяжные заседатели могут только вещественные доказательства. (То, что к вещественным доказательствам уголовно-процессуальный кодекс относит документы, и что присяжные просмотрели уже десятки бумаг, прокурор вроде как и забыл. — Л.К.). Сомнения адвокатов, что данные сообщения сфальсифицированы, хочу отнести к их личному мнению и прошу эти претензии предъявить к мировому судье второго участка города Конаково, откуда получены данные сообщения»…