Чёрная жемчужина Аира

Зелинская Ляна

— И ты пошёл? — Эдгар усмехнулся и посмотрел на Нила.

— Да, массэ Дюран. Простите!

— И всё ей рассказал?

— Да, массэ Дюран, — согласно закивал Нил.

— И про меня, и про проклятье…

— Да, массэ Дюран.

— И что она тебе насоветовала? Ваша ман-бо? — Эдгар прислонился к стене и скрестил руки на груди.

Ну, теперь-то понятно, как Мария Лафайетт узнала о гибели его жены и дочери!

— Она сказала, что будет говорить с духами, и велела прийти позже. Я, как и надо было, пришёл. И потом она сказала, что это дух Руби приходит за тем, что ей принадлежало.

И пока ей это не вернуть, она не успокоится. Не успокоится, пока не заберет своё. Тогда-то я и смекнул, что надо делать.

— Ты смекнул, что надо делать? — Эдгар снова усмехнулся. — Да сдаётся мне, что ты меня дурачишь! Не ты ли притащил в дом отца Джоэля? А теперь он здесь, и собирался меня ограбить!

Глаза Нила округлились, и он с неподдельным удивлением спросил:

— Отец Джоэль здесь?

— А ты что же, не знал? Не ты ли должен был отдать ему жемчужину?

— Нет, нет, массэ Эдгар! Я собирался вернуть её Руби! Я никому не собирался её отдавать! — взмолился Нил.

— Вернуть Руби? Что за бред! Она давно сгинула в болотах, как ты её вернёшь?

— Я хотел закопать её в овраге, рядом с телом Руби. Так должно быть, она бы успокоилась, — со вздохом произнёс Нил.

— Рядом с телом? — Эдгар оттолкнулся от стены и подошёл поближе. — Она же исчезла, и никто её так и не нашёл?

Нил замолчал, ещё сильнее втягивая голову в плечи.

— Говори, раз уж начал, я же вижу, что ты знаешь больше. Я ещё в прошлый раз заметил, как ты смотрел на её портрет, — произнёс Эдгар, сверля взглядом старого ньора, — выкладывай всё… если не хочешь кнута отведать.

Нил подвинулся к краю стула, так, словно готовился снова упасть колени, и произнёс, не поднимая глаз:

— Пощадите, массэ Эдгар! Я всё скажу! Я… я не всё вам в тот раз рассказал насчёт Руби.

— Так что с ней произошло? — жёстко спросил Эдгар. — Что произошло на самом деле?

— Не сбежала она, массэ Эдгар, — Нил принялся потирать ладонями штаны на коленях, покачиваясь этим движениям в такт. — Она сама пробралась сюда, в поместье, ночью, чтобы украсть жемчужину. А массэ Гаспар её застал. Прямо в своей комнате.

— Вот как? — Эдгар усмехнулся и посмотрел в окно. — И что произошло?

— Массэ Гаспар так обозлился на это, пытался её удержать, да она его ножом ударила и бросилась в бега. А он сказал, что в этот раз она ему достанется, живая или мёртвая. И собак спустил. Нагнали её в топях, там уже, за оврагом… Уж простите, массэ Эдгар, но ваш дед совсем помешался на ней. Я следом побежал, хотел ей помочь, но нагнал их, уж когда массэ Гаспар поймал Руби. Не знаю, что она ему сказала… отвергла, видимо, снова. Это ведь не впервой уже было. Они и с массэ Бернаром разругались-то из-за неё. Она просила его отдать ему что-то, а он не соглашался. Видать, про жемчужину говорил. Просила отпустить. Но он не хотел. Так в том овраге он и убил её, в ярости. Я пытался ему помешать, но разве массэ Гаспара можно было остановить? Он и меня бы убил. Кричал, что она всю душу из него выпила, что пусть её аллигаторы сожрут и избавят его от муки. А уже перед тем, как он ей нож в сердце всадил, так она засмеялась и сказала ему, что ей лучше умереть, чем быть его рабыней, и что даже мёртвая она будет приходить к нему до тех пор, пока он не вернёт то, что забрал. А что если не вернёт, то до конца дней последнего из Дюранов будет на них это проклятье. Но массэ Гаспар не слышал ничего,

обезумел совсем. Бросил в воду её тело и ушёл. Я потом вытащил его из воды и похоронил там же, в овраге. Никому не говорил про это. А массэ Гаспар на следующее утро вернулся… бродил по болоту, звал её, плакал и проклинал. Да только ничего уже было не исправить… — Нил опустил голову ещё сильнее, сжимая колени пальцами. — Я и подумал, — добавил Нил, — что, если закопать жемчужину там, где я похоронил Руби, может она, наконец, успокоится.

— А откуда взялась эта жемчужина? И сама Руби? — спросил Эдгар тихо.

— Откуда-то привезли они её с массэ Бернаром, откуда-то из Аира. Их добыча это была. Тянули жребий, и выпало так, что одному девушка досталась, а другому жемчужина. А видать, нельзя их было разлучать.

— Ты любил её, да? — спросил Эдгар внезапно.

Нил поднял взгляд, и в его подслеповатых глазах блестели слёзы.

— Я раб, массэ Дюран, а рабу не позволительна любовь.

Нил снова опустил голову.

— И кто из вас додумался поручить Летиции украсть жемчужину?

— Я это, массэ Эдгар, — вступилась Лунэт, — ман-бо сказала Нилу, что нам нельзя к ней прикасаться, что она может забрать душу у каждого, кто возьмёт её в руки. И нам было боязно, а ну как заберёт она душу, и будем мы все безумные, как массэ Венсан. Хоть Нил и сказал, что ежели банановым листом её подцепить, то и нечего. А вот я и подумала, что муасель Летиция-то может её трогать, потому как она внучка той самой Руби. Мы-то и не знали, как нам эту жемчужину забрать, а потом я подслушала, как массэ Шарль с массэ Грегуаром обсуждают будущую женитьбу на муасель Летиции. Ну и поняла я, что раз она под замком, да замуж ей идти не по своей воле, вот и я и пошла к ней попросить нам помочь…

— И ты её выпустила? А меня хотела напоить бурундангой?

— Да, массэ Эдгар, простите! — Лунэт соскользнула со стула и упала на колени, опустив голову. — Я же ради вас старалась! Очень мы все хотим, чтобы с вами не случилось то, что с массэ Огюстом и массэ Венсаном!

— Выпороть бы вас, — буркнул Эдгар.

Снова отошёл к окну и бросил коротко через плечо:

— Идите, и на глаза мне пока не попадайтесь.

Ньоры благодарили, пятились, не веря своим ушам, и исчезли за дверью быстро, аккуратно её притворив. А Эдгар принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы, и думать.

Безумие какое-то! Не может такого быть! Невероятно, но… но история повторяется.

Такое нельзя было придумать. Нил не врал. Лунэт тоже. И если отбросить то, что Эдгар не верит в болотных духов, если на минутку допустить их существование, то тогда всё становится понятно. Мария Лафайетт воспользовалась доверчивостью старого Нила, подослала отца Джоэля, чтобы тот следил за их домом и за ним — она точно знала, что жемчужину Эдгар найдёт в банке и попытается продать.

Он быстрыми шагами прошёл в кладовку, где был заперт отец Джоэль. Оставалось прояснить ещё некоторые моменты. Хотя… он уже и так догадался.

Отец Джоэль лежал на тюфяке, набитом мхом, и на его груди блестели капли пота. Субира промыла раны и наложила мазь, прикрыв сверху разрезанными листьями алоэ. Раненый выглядел не так уж и плохо, и едва услышал скрип открывающейся двери, открыл глаза и повернул голову. Эдгар вошел, смахнул с деревянного табурета банановый лист, сел и прислонился к стене.