Чёрная жемчужина Аира
Шрифт:
Служанка показала ей комнату, принесла всё необходимое и спросила, чего ещё она желает, добавив, что хозяин велел дать ей всё, что она попросит. А что ей просить?
Она отпустила служанку и вышла на балкон второго этажа, прикрытый густыми ветвями глицинии. Остановилась, прячась за зеленью, и стала наблюдать за тем, что происходит во дворе. Ньоры убирали ветви и мусор, кучер подогнал к главному входу коляску, и вскоре появилась разъяренная мадам Дюран, торопливо села в неё, демонстративно прикладывая к губам платок и обмахиваясь веером. Перед тем, как уехать, она произнесла
— Ты также безумен, как и твой отец!
А когда коляска скрылась из виду, снизу раздался голос Шарля, и, хотя подслушивать чужие разговоры было нехорошо, Летиция удержаться не могла.
— Ты дразнишь гусей, племянник, и твоя мать права, — произнёс Шарль, прокашлявшись, — зачем ты оставил Летицию здесь? Ты же видишь, как разозлил Эветт? Она помчалась к Лавалям, как фурия. Гляди, сейчас заявятся сюда всей честной компанией, что ты будешь тогда делать? Или тебе это как раз и надо? Ищешь повод, чтобы не жениться на Флёр?
— С каких пор ты записался в проповедники? — резко осадил его Эдгар. — Ты за этим меня искал — читать нотации?
— Нет, я тебя хотел предупредить. Потому как не собираюсь я участвовать в этой всей междоусобице. Мне Лавали дорогу не переходили, и мне стреляться с ними нужды никакой нет, хватает и старого пирата. А ты, коли уж собрался жениться, так женись, и нечего держать пассию под боком и драконить будущую жену. Она и так крута на расправу, а учитывая, что ты выкинул в прошлый раз…
— Она не пассия, послезавтра утром она уедет к деду.
— Как же, так я тебе и поверю, что ты её отпустишь! Видел я, как ты трясся над ней. Хоть бы дом ей снял что ли, в Альбервилле на Высоком Валу, как делают все…
— Шарль, проваливай по-хорошему, — огрызнулся Эдгар. — Я сам со всем разберусь, и твои советы мне без надобности!
— Моё дело маленькое, — произнёс Шарль с усмешкой. — А ты смотри, как бы не пожалел, пытаясь усидеть на двух стульях. Кстати, тебе бы стоило посмотреть, что сделал чёртов ураган в низине, кажется, мы сильно не досчитаемся урожая…
Летиция слушала, затаив дыхание. Они спорили ещё некоторое время и говорили о разном, но главное, что она вынесла из этой семейной перепалки: женитьба на Флёр Лаваль — единственный выход для семьи Дюран, учитывая ситуацию с банком Фрессонов, урожаем и долгами. И что без обеспечения, которое гарантирует мсье Лаваль, либо Эдгару, либо его матери грозит тюрьма.
И в свете этого обстоятельства Летиция ещё больше утвердилась в мысли, что поступок Эдгара на балу был продиктован именно действием зелья. Не мог человек в своём уме принять участие в том аукционе, подставив под удар такие нужные им отношения с Лавалями, разорвав помолвку ради неё — женщины, которую видел всего-то три раза в жизни. Эдгар Дюран не безумец, и не сумасброд, он порядочный и разумный человек, а значит…
…а значит, он прав. Все их чувства ненастоящие.
И почему это понимание, как ножом по сердцу? Почему от этой мысли так больно?
Отодвинув рукой листву, Летиция смотрела, как Эдгар говорит во дворе с ньорами, и раздаёт указания насчет починки разрушенного
Во всех его движениях, во всех жестах, в выражении его лица — во всём чувствовались уверенность и спокойствие, словно он знал, что нужно делать. Хотя Летиция была уверена, что сейчас на душе у него вот так же муторно, как и у неё. Она видела, с какой готовностью его слушают ньоры, и что даже Шарль — его дядя — хоть бурчит и возражает, но тем не менее выполняет все его распоряжения.
И она не могла оторвать глаз, наблюдала за Эдгаром, понимая, что ей это нравится. Строгость на его лице и отсутствие эмоций — это маска. И она знала, что под этой маской собранности и спокойствия прячется целый вулкан бурных чувств, которые он тщательно скрывает. А его взгляд, тёмный и жгучий, говорил иной раз больше, чем любые слова.
Он уехал, а она стояла ещё некоторое время, глядя вслед удаляющейся коляске, и думала, что никогда и ничего мучительнее этого чувства не испытывала. Даже страх за свою жизнь, который терзал её с того момента, как Антуан Морье ограбил кассу фабрики — этот страх ни шел ни в какое сравнение с той пустотой и тоской, которую ощущала она сейчас. И будущее на плантации Анри Бернара теперь представлялось ей смутным и туманным, словно она в один миг потеряла цель в жизни. А ведь ещё совсем недавно, сидя в кабинете дяди Готье, она прекрасно представляла себе, как будет управлять фермой и сможет быть счастлива, живя посреди этих болот.
А вот теперь ей была ненавистна даже мысль о том, что Эдгар женится на Флёр Лаваль, что они будут жить здесь и у них появятся дети. Но даже если между Дюранами и Бернарами прекратится вражда, если они вдруг станут добрыми соседями, как она сможет смотреть на него, приходя в храм, встречаясь на пристани или у кого-то в гостях? Каждый раз вспоминая, как он целовал её здесь, в своей спальне…
Перестань думать об этом! Отец Джоэль проведёт ритуал — и всё это забудется! Это станет неважно…
Летиция оттолкнулась от перил и ушла с балкона, чтобы не смотреть на дорогу, по которой только что уехал Эдгар.
Обедала она у себя в комнате, хоть и слышала, что вернулась мадам Дюран — перспектива встретиться с грозной хозяйкой поместья её не прельщала. Где-то там, внизу, слышались голоса Шарля и Грегуара, но видеть их ей тем более не хотелось, поэтому большую часть дня Летиция провела на балконе, прячась за густыми ветвями и наблюдая, как в поместье идёт подготовка к предстоящей свадьбе.
Ураганом с храма сорвало крышу, и всё внутри залило водой, так что церемонию святой отец согласился провести здесь, на плантации. Для этой цели ньоры сколотили беседку посреди рощицы апельсиновых деревьев и сделали арку, которую затем украсят ветками и цветами. Приехала телега, на которой привезли несколько столов и стулья — видимо, от соседей. Мадам Дюран руководила приготовлениями к свадьбе: деловито раздавала задания рабам, гоняла служанок с разными поручениями — и видеть это всё было очень неприятно.