Чернильный ангел повесть
Шрифт:
Про Ваню же известно всем, что связан с правоохранительными органами. Он и сам хвастался… Помню, были мы с ним с писательской делегацией в Индии. И в последний день Ваня, потрясенный древней культурой, так напился, что бумажник и паспорт потерял. Индусы его внезапно выпустили… им-то зачем такое добро? Но как встретит его суровая Родина?.. Ваня почему-то об этом не беспокоился. Только мы взлетели – он снова клюкнул и спокойно захрапел. Пока он спал в самолете, пуская слюни, в атмосфере что-то произошло, и нас вместо
– Понял, какие у меня связи! – проговорил он, проснувшись и приглядевшись. Не скрывал – акцентировал!
И теперь ему – “Чернильного ангела”. За спасенных детей. И сбоку от его славы, в отсветах костра, – скромный Кузя.
Вот так… А я-то, честно говоря, особенно и не надеялся на простыне своей взлететь. Непрухо-Маклай!
Побрел. Да, соскользнула с плеч мантия… Ну что ж – нам не привыкать!.. Зато вон тень какая вытянулась – до самого леса!
Наши окна темные.
Отец уже спал (я надеюсь). Не хватает только ему узнать, что мне премию не дали. Да он про нее и не слыхал.
Я вошел, чуть скрипнув дверью, посидел, зажмурясь, на опустевшем диване жены… О господи! Как она плясала! Переплясывала всех!
Все уже лежали в изнеможении, а она все летала! Помню, одна тетка-врачиха, кстати, сказала: “Ну у тебя и жена! Сбрось ее с шестого этажа – отряхнется и пойдет плясать!..” Шестого этажа не понадобилось – понадобилось всего пять лет!
Вдруг дом сотряс грохот! Взрыв?.. Наконец-то!
Я выскочил на улицу.
Битте-Дритте, сорвавшись с лестницы, ведущей к нему наверх, хладнокровно готовился к следующему штурму.
– Что происходит вообще? – поинтересовался я.
– …Праздник клубня! – сообщил он.
Я пошел к себе, лег… Перед глазами замелькало. Ну и денек!
Надеюсь, у святого Мефодия нет братьев-близнецов?
БИТВА ПРИ ВАЛЕРИКЕ
…Надеюсь, у святого Мефодия нет братьев-близнецов?
С этой фразой я уснул, с ней и проснулся. Слава богу, не забыл, хоть записать вчера поленился.
Я сладко зевнул, понес руки к глазам, чтобы как следует их протереть,- и руки застыли… Надо же! Вчера Левин, расщедрившись, поставил мне на запястье круглый штампик -
“вечный пропуск”, как он выразился, в “Золотой блин”… и он, оказывается, еще и светился! Я плюнул, протер простыней… Не сходит! Навечно заклеймен! Я потянулся… Вставай, проклятьем заклейменный!
Я сел. Да, в доме тишина! Обычно батя рано утром, чуть рассветет, выходил на кухню, нетерпеливо брякал посудой, как бы собираясь готовить завтрак… на самом деле – тонко намекая, что
Нонне пора вставать и готовить.
Да, ест он так же страстно, как и работает. Но сегодня он понял, что готовить некому. Тишина.
Натянув порты,
Рукопись топорщится на столе – а бати нету. А был ли он ночью, когда я пришел? Побоялся заглянуть – а теперь не знаю! Может быть, Очины штучки?
Я выглянул наружу. Большой светло-зеленый куст спаржи, наполовину поделенный тенью от угла дома, сиял мелкими капельками. Очи тоже не было видно. Выехали на батину квартиру?
Решил батя покомандовать? Хоть бы спросил! Я метнулся было назад, чтобы окончательно одеться, – и тут увидел отца.
Вдумчиво, размеренно ступая, он шел по тропинке от озера. Тучи, тут пронесшиеся, не омрачили его высокого, сияющего чела! Очень способствуют его гармонии темные очки – ничего не знает, ничего не видит. Зарядка, прогулка и – научные труды! Я бы так жил, если былоб возможно.
Даже улыбается чему-то! Силен! Тоже почему-то улыбаясь, я двинулся навстречу. Столкнувшись со мной в калитке, он сначала недоуменно смотрел, словно не узнавая (давно не виделись?), потом вдруг озабоченно сморщился:
– Слушай, почему-то Нонны нигде нет. Она что – купается?
Да. Купается!
Мы молча вошли на террасу.
– Извини, мне надо срочно тут мысль записать! – Я сел к своему столу.
Завтрак подождет… пока Нонна купается!
Он тоже низко склонился над своей рукописью. Скрипело перо, стучала машинка. Кто кого пересидит? В животе урчало. Потом из чьих-то штанов – из его или из моих – донеслась звонкая трель.
Абсолютно не различается звук – даже это он мне полностью передал… а еще пишет, что условия, а не наследственность важнее в селекции… Хотя наследственность-то покрепче – тут не поспоришь. Так мы задумчиво переванивались часа полтора.
Посмотрим, будет ли сыт одной наукой! Что-то такое же гневное он думал про меня. Наконец я отвлекся, улетел и вернулся, услышав бряканье на кухне… Ага! Сломался! В таких борениях прошла наша с ним жизнь – и, думаю, на пользу! Понял наконец, где Нонна купается… сколько раз уже говорил ему, что Нонну надо госпитализировать! Просек- но с явным гневом, судя по громкости бряка. Понял наконец, где хозяйка, потому и лютует.
– Иди! – Его сияющая, словно отполированная, огромная голова появилась вместе с полосой солнца.
Лаконичное приглашение!.. Презирает? Я вышел.
Он молча, тряся большой ложкой – прилипло! – наложил мне крутой манной каши. Мы молча ели, глядя в разные стороны. Не прожевать просто! Резина!
– Ну, как каша? – не выдержав, спросил он азартно.
Я с трудом (может, несколько демонстративно) вырвал ложкою кус каши из упругой массы.
– Мамалыга, – пробормотал я как будто про себя.
– Что-о?! – взвыл батя, даже приподнявшись.
– Мамалыга, – уже слегка испуганно, но все же повторил я.
–