Черное солнце
Шрифт:
— Да, я уже говорила. Сначала написала ей письмо, но она мне не ответила.
— У вас был ее голландский адрес?
— Ну да. Марион Крам Крамаровой стала себя называть за границей и довольно часто писала письма знакомым в Октябрьский. Мне кажется, ей хотелось похвастаться достигнутыми успехами.
— Понятно. В общем, вы сумели узнать ее координаты.
— Да, но Крамарова на мое письмо не ответила, и тогда я решила поехать к ней сама.
— Когда вы были в Амстердаме?
—
— В каких числах августа?
— Сейчас посмотрю. Я могу достать билеты. Кажется, я их еще не выкинула.
Светлова терпеливо дожидалась, пока Фокина отыщет в ящике письменного стола старые авиабилеты.
— Вот, пожалуйста. Одиннадцатого.
— Когда именно одиннадцатого вы посетили Марион Крам?
— Когда именно?
— Да. Сколько было времени? Который час? Когда именно вы побывали у нее? Вечером? Утром?
— Подождите. — Аля-Алик задумалась.
— Разумеется. Я жду.
— Погодите, погодите… — Фокина принялась лихорадочно тереть виски. — Днем. Я не помню, сколько именно было времени. Но это случилось днем!
* * *
Аля Фокина у Крам побывала.
Кое-что могло и проясниться, если получить точный ответ на вопрос: когда именно побывал у Марион Крам убийца?
* * *
Аня вышла на пустынную улицу города П.
Присела на скамейку возле покосившегося серого забора и набрала по сотовому телефону номер в Амстердаме.
— Карл, привет!
— Анюта!
Ее голландский знакомый явно обрадовался.
— Как дела?
— Могут стать лучше, если ты мне поможешь.
— Я попробую.
— Ты не потолкуешь с тем саксофонистом?
— Смотря о чем, дорогая Аня.
— Пусть он ответит только на один вопрос.
— Какой?
— Когда именно, во сколько, в котором часу Марион Крам накануне своей смерти разговаривала в своем садике на барже с посетительницей?
— Той самой, которой она сказала по-русски:
«Идиотка»? — уточнил голландец.
— Именно! С той самой, Карл!.. Ты отлично помнишь детали, молодец!
— С тобой научишься…
— Карл, только один-единственный вопрос:
«Когда?»
— Хорошо, Аня, я попробую. Как ты понимаешь, надо ведь еще, чтобы этот славный юноша захотел со мной разговаривать.
— Попробуй, Карл. Это очень важно.
— Хорошо. — Голландец явно считал, что они уже обо все договорились.
— Карл! — Анна постаралась, чтобы голос ее стал как можно нежнее и проникновеннее. — Хорошо будет, если ты попробуешь это сделать прямо сейчас.
— Ну, Анюта,
— «Слишком» — покинуть на полчаса бар, в котором ты заседаешь? Это, ты говоришь, слишком?!
— Но саксофониста может не быть дома.
— А где ему быть, если он с утра до ночи играет на саксофоне?
— Пожалуй…
Карл нехотя согласился.
— Карл!
Анины экзерсисы с расследованиями убедили ее, что люди довольно легко поддаются уговорам, если только на них поднажать. Гораздо легче, чем это можно себе представить.
— Ты мне позвонишь, Карл?
— Позвоню.
Слышно было, как Карл что-то второпях прихлебывает.
— Вот достала ты меня!
— Ну, уж…
— Достала так достала!
Голландец с удовольствием повторил это выражающее суть явления русское слово — повторил очень неплохо, можно сказать, даже очень хорошо.
* * *
Шум бара, в котором сидел Карл, и вместе с ним вольный веселый воздух Амстердама растворились в трубке без следа. И снова подступила звенящая тишина малолюдного городка П., нарушаемая лишь шорохом падающих листьев.
Стайка гусей, переваливаясь, важно, как «группа товарищей», прошла мимо сидящей на скамейке Светловой.
Всюду жизнь…
* * *
Звонок из Амстердама раздался через час.
— Аня!
— Да, Карл, миленький, я тебя слушаю!
— Аня, он говорит, что это было вечером…
— Вечером?
— Да, вечером, часов в девять.
— Точно?
— С чего бы ему врать? А к посетителям кафе-шопов наш саксофонист не относится.
— Понятно. — В кафе-шопах Амстердама, как известно, подают не кофе, а марихуану.
— Хорошо, Карл, милый, большое тебе спасибо!
— Приезжай в гости!
— Ох! Во всяком случае, спасибо за приглашение!
* * *
Аня бегом, распугивая гусей, вернулась в дом Фокиной.
— Аля! Если можно… Я бы хотела взглянуть на ваши билеты.
— Вы мне не верите?
Фокина чуть брезгливо по отношению к ее недоверию — ну да ладно, сыщики все стерпят! — протянула билеты.
Аня с замиранием сердца взглянула на проставленные в них даты и время вылета…
Рейс обратный из Амстердама… В шесть вечера!
То есть когда некто, чрезвычайно похожий обличьем на Женщину в белом (и тоже в белом — куртка с капюшоном!), с кем Крам разговаривала по-русски, находился в садике на барже, Фокина уже сидела в самолете.