Черные бароны или мы служили при Чепичке
Шрифт:
— Со сладким перцем? — спросил Кефалин.
— Готовку, будь так добр, предоставь мне, — засмеялся актёр, — я просто хотел узнать, что ты в принципе не против.
— Нет, не против, — сказал Кефалин, — но пить нечего.
— У меня сегодня репетиция в Непомуках, я что-нибудь принесу, — успокоил его Черник, — Жди меня к десяти.
— Хорошо, — кивнул Кефалин, — А как дела с»Фонарём»?
— Об искусстве в другой раз, — уклончиво ответил актёр, — И чтобы не забыть: в половине десятого поставь воду кипятиться.
—
— Ну, отлично! — присвистнул Вонявка, — Началось!
— А я на вечер свиданку назначил, — пожаловался Цимль, — Такая приятная блондиночка. Бедняжка не дождётся своего солдатика!
— А что, собственно, случилось? — допытывался Кефалин.
— Будем плакать в тёмной комнате, — твердил Вонявка, — Твоё счастье, что ты был в отпуске, тоже мог бы быть с нами. Хотя тебя мужские развлечения не интересуют!
— Драка? — догадался Кефалин.
— Да какая там драка, — сказал Цимль, — я бы сказал, мы отдубасили одного ненадёжного труженика села.
— В воскресенье была такая особенная атмосфера, — рассказал Вонявка, — нажрались мы свинины и пошли пошататься по улицам. В каждой пивной треснули по две–три кружки, а после одиннадцатой огляделись — мы в Дворцах.
— А навстречу нам чешет какой-то парень, — добавил Вртишка.
— Ещё нет! — запротестовал Цимль, — Сперва Влачиха рассказывал, что неплохо бы кому-нибудь дать в рыло. А Вонявка ещё смеялся, что легко ему говорить, когда вокруг ни единой души.
— А тут нам навстречу чешет парень, — стоял на своём Вртишка.
— Как гора! — подчеркнул Влачиха, — Ручищи такие, что горилла позавидует, а глаза кровью налиты. Я ему сразу и врезал.
— Ну и тут мы все на него и бросились! — сказал Вонявка, — Потому что иначе этот верзила Влачиху бы разорвал. Вчетвером за него взялись, и ещё пришлось повозиться. Добрых десять минут прошло, прежде чем он не смог подняться!
— Мы два раза уже думали, что хватит, — драматизировал ситуацию Цимль, — а он всё равно вставал, глазами вращает, зубами скрипит и на нас бросается. Таких выносливых я ещё не видел!
— Ну а потом там объявились двое местных, — продолжал Вонявка, — Они нас знали с футбола, так что убегать не было смысла. Сказали, что этот громила – местный жулик, и мы правильно сделали, что его измолотили. Но так как нехорошо было оставлять его лежать на тротуаре, они нас попросили помочь отнести его домой.
— Весу в нём было под полтора центнера, — утверждал Цимль, — Тащить было недалеко, но мы все умотались. Когда мы уже подошли к его домику, он опять ожил, и пришлось его снова вырубить.
— А потом мы его затащили в дом, — уныло сказал Влачиха, — Его жена нам ничего не сказала, только всё время ревела. Если бы парни не украли у неё из кладовки булку, то может, всё и обошлось бы.
— Что ж делать, мы ведь чертовски проголодались! — отговаривался Цимль, — После пива всегда хочется есть, и во время драки тоже тратишь какие-то калории. А кладовка
— При любом раскладе наш ожидает взбучка, — подвёл черту Вонявка, — Я предвижу по меньшей мере семь дней строгого.
Но Вонявка ошибался. В кабинете четверых драчунов ожидал улыбающийся Таперича. В руке он сжимал благодарственное письмо от дворцевской администрации, из которого следовало, что отважные рядовые Вонявка, Влачиха, Вртишка и Цимль ликвидировали известного пьяницу, хулигана и дебошира, который как раз собирался задушить свою жену, о чём во всеуслышание объявил в пивной. Судя по его поведению, не исключено, что он мог и вправду исполнить своё намерение. И только благодаря мужественному вмешательству перечисленных бойцов трагедии удалось избежать.
— Солдат должен быть храбрым и сознательным, — торжественно объявил Таперича, — А почему должен, товарищи? Должен потому, потому что он солдат, а не какой там гражданский! Таперича, товарищи, можете идти на свою работу!
Быть майором в таком большом замке — непростая задача. С объектов всё чаще докладывали об инцидентах, на которые нельзя было закрыть глаза, а Таперича мало что ненавидел так, как чрезвычайные происшествия. Когда лейтенант Мейда в Бехини приказал выкопать глубокую яму, сбросил в неё связанного солдата и насмехался над ним так долго, что бедняга застудил себе почки, дело пришлось передать в прокуратуру. Так же, как когда трое пьяных солдат уснули на изгибе шоссе и их переехал утренний автобус. Или когда семеро солдат отрицали свое отцовство и сваливали его друг на друга с таким задором, что большая их часть оказалась в больнице. Ещё был интересный случай с рядовым Гокинаржем, чья развращённость прямо-таки потрясла Таперичу. Этот бесстыдник не только поддерживал интимную связь с девицей сомнительного поведения, но при этом позволял фотографировать себя одному гражданскому извращенцу, за что получал сигареты.
— Лучше лес валить, чем такими солдатами командовать, — с отвращением приговаривал Таперича, но от более глубоких выводов воздерживался. Чтобы настроиться на более приятный лад, он отправился на скалу посмотреть, как Кефалин дрессирует свиней. Но и тут он остался недоволен, поскольку новые поросята были по–прежнему перепуганы и бестолковы.
— Кефалин! — рявкнул Таперича вниз, — сколько у вас кур?
— Товарищ майор, — доложил свинопас, — в связи с тем, что они находятся в постоянном движении, мне до сих пор не удалось их пересчитать.
— Закончили университет, а считать не умеете, — сказал майор укоризненно, — но шестьдесят их не наберется. Кефалин, кто их сожрал?
— Вероятно, куница, товарищ майор, — ответил Кефалин, — я сам её не видел, но рядовые Стрнад, Черник, Труц и Вонявка утверждают, что не раз её тут замечали.
— Возможно! — допустил Таперича, — Надо её застрелить!
Он, однако, не сообщил Кефалину, что намерен исполнить эту задачу лично. Тем больше было удивление, когда вечером Таперича прибыл в Свиной Рай, вооружённый двумя мелкашками.