Черные бароны или мы служили при Чепичке

Швандрлик Милослав

Рядовой Бухлак провёл пару лет в Иностранном легионе. Поболтался по Африке, повоевал с туземцами, перенёс малярию, был укушен коброй, а после неудачного побега его товарищи для забавы зарыли его по шею в песок. В стройбате он служил четвертый год и с удовольствием повторял, что оставшееся время отсидит хоть»голой задницей на бритве».

Лейтенант Грубец был настолько интеллигентен, что и не покушался на авторитет повидавших свет старослужащих, раз уж ему не хватало авторитета собственного. Он надеялся, что последний месяц перед увольнением будет и на самом деле последним, и на этот раз все грехи будут отпущены. Лейтенант даже купил себе портновский метр и каждый вечер с неописуемым облегчением отрезал от него по сантиметру.

Ему, бедняге, было нелегко. Он не мог устроить даже организованное отбытие на работы, и тем более,

возвращение в казарму, и офицеры из боевых частей прямо зверели, когда видели, как кучка заросших, неуправляемых оборванцев, одетых в синюю немецкую форму, неторопливо, но уверенно тащится по городу. Генерал Мандель особенно ненавидел стройбатовцев, и при малейшем упоминании о них впадал в бешенство.

Про него рассказывали, как он однажды готовился к проверке казарм и не взял с собой личное оружие.

— Ваш пистолет, товарищ генерал! — напомнил ему адъютант, но генерал решительно завертел головой.

— Спасибо, — ответил он, — но возможно, что в городе мне встретятся стройбатовцы, и я не уверен, что смогу себя удержать!

На приём в Сушице Кефалин пожаловаться не мог. Ему выдали длиннейшую немецкую шинель, варежки и сумку для пайка. Потом он, не встретив никакой дискриминации, отправился вместе со всеми остальными на стройку, которая состояла из нескольких домов для офицерского состава. Но и на стройке Кефалин даже не вспотел. Сначала он перебрасывал песок, а потом прораб выбрал его в бригаду, которая должна была копать канавы на соседних улицах. С молчаливым несогласием он взвалил кирку на плечо, но то, что его ожидало, было куда приятнее, чем он мог предположить.

— Сейчас рванём на ранчо»У», — сообщил ему рядовой Штика.

— Ранчо»У», — удивился Кефалин, — Это что, какая-то рыгаловка?

Штика захихикал.

— Сам увидишь! Тебе там точно понравится! — И едва прораб пропал из виду, скомандовал: — Идём!

Они пробежали по боковой улице и остановились перед домиком с вывеской»Колёсная мастерская».

— Один из последних чешских частников, — пояснил Кефалину Штика, — очень надеюсь, что его хотя бы до Рождества не национализируют.

Кефалин по–прежнему не понимал, что всё это значит. Ещё меньше он понимал, что общего между частным колесником и ранчо.

Штика, меж тем, открыл калитку в палисаднике и без колебаний направился к мастерской. Кефалин, в растерянности, следовал за ним. Они вошли внутрь.

— Мое почтение, хозяева! — закричал Штика, — А я вам тут веду нового ковбоя!

Кефалин изумился, и тут же всё понял. Просторная мастерская, с полом, устланным мягкими стружками, и впрямь выглядела, как ранчо. Среди станков вольно бегали кролики и морские свинки. У стены разлеглись несколько солдат, читающих вестерны и тому подобное душеспасительное чтиво.

— Здоров будь, — подал Кефалину руку мастер–колесник, — присаживайся, где хочешь. Я на чёрные погоны зла не держу. Мой сын у вас уже четвёртый год служит, только он в Остраве. Что желаешь почитать?

— У хозяина богатый ассортимент литературы, — объяснил Штика, — да такой, какой сегодня не достать.

— Да, есть кое-что, — скромно добавил колесник, — все»Родокапсы» [28] , весь»Переполох»,«Дикий Запад»и»Уикэнд». Почти все»Прелестные романы», все»Вечера под лампой» [29] . Из Тома Шарка [30] не хватает одной, Буффало Билл [31] весь. Вон в тех двух шкафах все ковбойские романы, которые у нас выходили. В рундуке детективы, а если интересует ещё какое чтиво, оно у меня на чердаке.

28

«Родокапсы» — сокращение от чешских слов «Rom'an do kapsy» — «карманные романы», название нескольких серий приключенческих книг, выходивших во второй половине 1930–х годов. Впоследствии слово стало нарицательным для обозначения любой дешёвой приключенческой литературы.

29

Перечисляются серии приключенческих книг.

30

Том Шарк – герой детективных рассказов немецкой писательницы

Элизабет фон Асперн, писавшей под псевдонимом Питт Стронг. Рассказы выходили в период с 1928 по 1952 годы.

31

Буффало Билл – герой многочисленных вестернов Эдварда Джадсона.

Кефалин, по–видимому, открыл рот заметно шире обычного, потому что хозяин неприлично рассмеялся:

— Видишь ли, это у меня хобби. Когда я вернулся из армии, у меня увел подружку один библиофил. У того были всё сплошь классики, переплетённые в роскошную кожу, на мелованной бумаге и тому подобное. Кроме того, он писал в местные газеты пламенные статьи против низкопробной литературы, брошюрок с приключениями и романов в картинках. А я ему назло начал всё это собирать, и собрал коллекцию, чтобы она была как противовес для его благородной библиотеки. Я на это спускал добрую треть своих доходов, зато коллекция, к моему удовольствию, росла. Скоро у меня на каждого его классика приходилось не меньше пяти книжек в мягких обложках, и это не считая военных и Вилимековских календарей [32] . Не было такой макулатуры, какой бы я не имел. К несчастью, я много одалживал почитать, чтобы библиофила позлить, это мне удалось, но я лишился многих великолепных экземпляров.

32

Популярные юмористические календари издательства Йозефа Рихарда Вилимека.

— А что же библиофил? — заинтересовался Кефалин.

— С ним мы помирились, когда от него сбежала жена, — рассказал хозяин, — Мы с ним потом частенько сидели в трактире за винишком, и толковали, какая это была прожженная паскуда. По этому пункту мы с ним всегда сходились. А как зайдёт речь про литературу, то уже каждый был сам за себя. Он всё стоял за своё высокое искусство, а я не давал в обиду своё собрание макулатуры. Тут я компромиссов не признавал. Он на меня пытался воздействовать, предлагал мне Зейера, Гербена, Золя, но все без толку. Я знаю, его это задевало, но у человека должны быть свои принципы. Ну а потом пришла пора моего триумфа. Библиофил начал жаловаться на печень и как-то сразу к своему высокому искусству охладел. Короче говоря, начал у меня одалживать мягкие обложки. Сначала всё извинялся, мол, на серьёзной литературе не может сосредоточиться, а от моих книг хорошо спится. Потом уже ничего не говорил, только глотал по три–четыре вестерна в день. И могу смело сказать — он был единственный человек, который прочёл всю мою коллекцию от корки до корки!

— Ну, если библиофил смог так низко пасть, — сказал Кефалин, — то и я из себя эстета строить не буду. Если тут можно выбирать, то я бы взял какой-нибудь детективчик.

— Том Шарк? Леон Клифтон [33] ? — спросил хозяин.

— На ваше усмотрение, — ответил Кефалин, устраиваясь поудобнее в мягких опилках. Едва он улёглся, к нему подскакал кролик, а об ноги принялась тереться кошка. Тут подоспел хозяин с охапкой Леона Клифтона.

— Сразу видно, что ты из образованных, — понимающе сказал он, — это всегда видно по выбору. Образованные просят детективы или порнографию, а все остальные предпочитают про ковбоев или календари, иногда про пиратов. А я рад всем угодить.

33

Леон Клифтон – герой многочисленных детективов неизвестного автора, выходивших в 1910–х годах.

Кефалин пожалел, что упустил из виду эротическую литературу, но постеснялся попросить её отдельно. Он принялся за Леона Клифтона и должен был признать, что в таком способе проводить рабочее время что-то есть. Вскоре пришла улыбчивая жена колесника, принесла чай и булочки с маком. Солдаты набросились на еду, а потом опять погрузились в вихрь кровавых событий с Дикого Запада и других не менее романтических краёв.

Ранчо»У»подействовало на Кефалина, как опиум. Он проводил в стружках над низкопробными книжками почти всё рабочее время, и порой ему не хотелось подниматься даже когда приходил час идти на ужин. Хозяин–колесник его увлечение поддерживал, а у доброй хозяйки для него всегда находилось угощение.