Черные бароны или мы служили при Чепичке
Шрифт:
— Тебе на этот счёт переживать нечего, — поддел его Вонявка, — Тебя, Преступная Башка, застрелят при попытке к бегству.
— Ты не каркай, — проворчал Цимль, — В Панкраце и для тебя хватит места.
— Я приличный мальчик с наилучшей репутацией, — ответил Вонявка, — А если мне захочется прокатиться в автомобиле, то я его себе куплю.
— Насчёт этого ты достаточно тупой, — сказал Цимль, — но тебя, скорей всего, закроют за что-нибудь ещё. У нас был ротмистр Макеш. Всю жизнь был порядочным человеком, вёл честную жизнь, а в семьдесят лет его посадили за преступления против нравственности.
— И что же сотворил этот кобель? – заинтересовался Вонявка.
Но
— В чём дело, Кефалин? – закричал Таперича, — Почему вы агитируете перед костёлом? Или вы тут молитесь?
— Я устал, — ответил Кефалин, — потому что у меня плоскостопие, и дорога в гору меня утомила. Я остановился, чтобы немного отдохнуть.
Таперича подошёл ближе. Он дышал ровно, без малейших признаков усталости.
— Кефалин! – рявкнул он внезапно, — Валите на свой слёт сраных агитаторов, или я вас взъебну! Солдат либо бежит, либо умер! А вы умрёте, Кефалин, вы умрёте!
Чуть позже Таперича вошёл в часовню.
— Смирно! — заорал Вонявка, заваленный портянками, но майор лишь махнул рукой. — Кто тут швец? — спросил он, — Мне нужен швец!
Из-за статуи святого Яна Непомуцкого выглянул сапожник Швец. Представляясь майору, он ожидал самого худшего, потому что утром он без увольнительной ходил в Клаштер выпить пива, и теперь опасался, что кто-то на него донёс Тапериче. Но майор открыл портфель и вытащил полотняную детскую куртку.
— Эту вот куртку я купил своему сыну, — сказал он, — у неё слишком длинные рукава. Укоротить и принести в канцелярию!
Он сунул куртку Швецу в руки и, даже не дожидаясь ответа»Есть», важно покинул часовню.
Кладовщики дико расхохотались, а несчастный башмачник попытался выкрутиться:
— Пепик, — обратился он к Цимлю, — укоротишь ему рукава? Ставлю пять пльзенских!
— Ни за что! — отрезал угонщик, — Я с лампасниками не вожусь и личных сделок с ними не заключаю. Ни стежка, мой храбрый портняжка, ни стежка!
— Кто б говорил! — злился Швец, — Дал бы он куртку тебе, укоротил бы, как миленький.
Но Цимль лишь злорадно скалился, радуясь затруднениям сапожника.
— Миша! — обратился Швец к Мольнару, — Сделай! Как будешь заступать дежурным по роте, я выйду вместо тебя!
Мягкосердечный Мольнар начал обдумывать предложение, но тут вмешался Вонявка.
— Иголочка моя! — заорал он на Мольнара, — Если ты ему поможешь, то я тебе разобью морду! Мне этого делать не хочется, но ничего другого не остается!
— Не пойдёт, — сказал Мольнар Швецу, — но с такой мелочью ты справишься и сам. Только отложи в сторону молоток!
— Зачем? — удивился Цимль, — пара гвоздей не повредит.
— Отвалите! — зарычал сапожник, — Но запомните: когда вы у меня что-то попросите, я буду твёрд, как скала!
— Ну ты крут, — заметил Вонявка, — Достаточно пробку понюхать!
Швец показал им неприличный жест и унёс куртку в ризницу, и долгое время там копошился, горько вздыхая при этом.
— Может, пойти ему помочь? — спросил жалостливый Мольнар, но опять столкнулся с всеобщим несогласием.
Где-то через час появился Швец, в руках он держал куртку, которая больше напоминала безрукавку.
— Вот видите, идиоты, — зарыдал он, — Насколько я знаю Таперичу, я получу пятнадцать дней строгача, и потащусь на объект отрабатывать новую куртку.
И с выражением обреченности ни лице он покинул часовню.
— Дурацкая шутка получилась, — сказал Мольнар, — Хоть
— Ничего уже не поделаешь, — пожал плечами Цимль, — из этой куртки теперь можно сделать разве что пилотку.
— Авось Таперича его не сошлёт, — успокаивал свою совесть Вонявка, — Портным во все времена везло. Вот увидите, получит десять дней обычного ареста, и будет свободен!
Но Таперича повёл себя фантастически. Внимательно осмотрев изуродованную куртку, он и бровью не повёл. Потом он брезгливо взял её в руки, отнёс в мусорное ведро и грустно посмотрел на дрожащего Швеца.
— Товарищ швец, — сказал майор, покачивая головой, — Вам надо тут оставаться сержантом сверх срока. На гражданке вы себя не прокормите!
Агитаторы и председатели комсомольских дружин прибыли почти в полном составе. Не хватало только агитатора из Горни–Планы, который за несколько дней до того попытался пересечь государственную границу. Активисты, лица которых не излучали особенного энтузиазма, расселись в политкомнате вокруг приготовленных столиков, а на трибуну, как и ожидалось, взошёл капитан Оржех.
— Товарищи! – произнёс он, — вы, конечно, знаете, почему я оторвал вас от упорного труда и пригласил сюда, в Непомуки. Американские империалисты, обеспокоенные нашими трудовыми успехами, пытаются развязать третью мировую войну. Времена серьёзные, и мы не можем позволить себе проводить политику умиротворения. На фашистские провокации мы ответим делом! Этим делом, мудрым и неизбежным, станет продление действительной воинской службы на один год. Уверен, что все понимаете, что тем самым мы наносим американскому империализму, немецкому реваншизму и югославскому предательскому ревизионизму ошеломляющий, можно даже сказать — смертельный удар! Товарищи! К сожалению, состав наших частей таков, что не все военнослужащие понимают, что то, что произошло, пойдёт на пользу им и их семьям. Некоторые товарищи колеблются, другие прямо саботируют свои воинские обязанности. Классовая борьба вспыхнула в каждом подразделении, и мы не можем допустить, чтобы сложившейся ситуацией воспользовались элементы, которых мы в Феврале смели с политической сцены! Товарищи! Мы таких военнослужащих будем не только переубеждать, но и сажать! И не надо думать, что многие из них не боятся тюрьмы, потому что думают, что сидят уже сейчас! Они ошибаются! Эти товарищи не только не сидят, но наоборот, исполняют свой почётный гражданский долг. Мы хотим, чтобы они его исполняли как следует, и готовы заставить их любыми способами! И такие средства у нас, товарищи, есть! Я никому не хочу угрожать, но тот, кто не с нами, тот против нас! Что посеешь, то и пожнёшь! Кто посеет ветер, пожнёт бурю! Вот так, товарищи, мы должны это видеть, вот единственно правильный марксистский взгляд!
Товарищи! Вам, как ротным агитаторам и председателям комсомольских дружин, поставлено важное задание. Каждый день, при каждом удобном случае вы должны своим колеблющимся товарищам разъяснять смысл решения товарища министра! Вы должны быть авангардом и правой рукой заместителя командира по политической работе, что означает: неустанно следить за настроениями в части и влиять на них! Призываю вас объяснить всем, что продление воинской службы — необходимый, политически верный и абсолютно неизбежный шаг. Товарищи! Время требует действий, и, как рабочий не может оставить свой станок, крестьянин не может не собирать урожай (если он, конечно, не кулак), так же и у вас нет другого выбора, кроме как сознательно и радостно оставаться там, куда вас наша прекрасная и процветающая Родина поставила, и где вы в настоящий момент больше всего нужны!