Черные бароны или мы служили при Чепичке

Швандрлик Милослав

— Парни, — настаивал он, — Если будет порядок, то всё будет хорошо!

— А если не будет? — насмешливо спросил Кунте.

— Тогда я буду строгим и справедливым, — ответил коновод, — и всем тута заверну гайки! Устрою вам службу по уставу!

— Сдаётся мне, — подтолкнул Кефалин несколько ошеломлённого Салуса, — на сцену лезет новый агент мирового еврейства.

— Я тебе уже объяснял, — не поддался Салус, — что евреи никогда не действуют прямо. Еврей не этот дурень, а тот, кто сделал его ефрейтором.

— Парни, — добивался

внимания Ленчо, — соблюдайте устав, и я буду добрым!

— Ещё раз откроешь рот, и мы тебя отделаем! — сказал Цина, — Слишком долго ты тут распинаешься, говнюк!

— Как хотите, — прорычал Ленчо, и с оскорблённым видом покинул расположение.

— Кто бы мог по нему сказать, — вздохнул Кагоун, — Такой всегда был тихий и забитый…

— Что было, то было, — пожал плечами Кефалин, — Таперича он ефрейтор!

В субботу Ленчо выпустил коготки. Солдаты из его помещения напрасно ждали увольнительных, товарищ ефрейтор не заверил ни одной. «Исключено, товарищи», — отклонял жалобы лейтенант Троник, — «Незаверенные увольнительные я принципиально не подписываю. Это было бы нарушением служебного порядка! Наладьте отношения с товарищем ефрейтором, исполняйте его распоряжения, и будете ходить в увольнения. Мы солдаты, следовательно, должны соблюдать дисциплину!»

В невыдаче увольнительных особой трагедии не было, но это создавало определённый риск. Солдатам, уходящим в город нелегально, приходилось считаться с усиленными патрулями, которые систематически прочёсывали Табор. Относительно безопасно можно было пойти в Клокоты, Чеканицы или в Сезимово–Усти. Некоторые даже ездили в Плане–над–Лужницей или даже в Собеслави. Но большая часть отдавала предпочтение Табору, а передвигаться по нему без увольнительной означало быть постоянно начеку. Особенно те, кто увлекался танцами, не могли в должной мере удовлетворить свою страсть.

Кунте и Кагоун вечером собирались встретиться в»Гранде»с двумя очаровательными студентками, но именно там патрульные чаще всего устраивали охоту на самовольщиков.

— Вот скажи мне, — сказал Ота Кунте, — как можно этому барану Ленчо не расквасить морду?

— Мне это кажется слишком рискованным, — ответил Кефалин, — Разобьёшь ему морду, тебя посадят, и что дальше? Тут надо придумать план…

— Эге, да ты теоретик! — прервал его Кунте, — Тресну ему разок и дело с концом. Затрещина в нужный момент способна вернуть человека на землю.

— Я бы этого не делал, — сказал Кефалин, — Помни, всему своё время.

Ефрейтор Ленчо за образцовое поведение был награждён пятью днями отпуска, и тут же уехал к родителям в восточную Словакию. В казарме остался его большой деревянный сундук, в котором было заперто обмундирование, а рядом стояли образцово начищенные сапоги.

— Так, на пару дней нас оставят в покое, — счастливо потянулся кулак Вата, — Почти неделю этого балбеса не увидим!

— Господа, — сказал Кефалин, — наш друг Ленчо уехал к своим близким, а

чтобы мы о нём не забывали, оставил нам вот этот сундук и вот эти сапоги. Как будто бы он говорит нам: «пока здесь лежат эти вещи, с вами будет мой дух!»

— Дай-ка, я их выкину в окно, — предложил Кутик, и многие его предложение поддержали.

Кефалин завертел головой. Закрыв глаза, он произнёс:«Вижу сундук огромный, что плывёт по реке Лужнице и вплывает с ней во Влтаву. Вижу сапоги начищенные, что наполняются водою и опускаются неспешно ко дну».

Казарма завопила от восторга.

— Это идея! — закричал Ота Кунте, — Ленчо за пятёрку удавится, такую потерю он не переживёт!

— За дело, — довольно сказал Цина и потянулся к сундуку.

— Поспешишь — людей насмешишь, — придержал его Кефалин, — Вся акция может пройти успешно, только если нас никто не увидит. А человек с сундуком всегда привлекает внимание. Я бы это всё оставил до вечера.

Предложение было принято, но трудность состояла в том, что каждый хотел лично присутствовать при потоплении имущества Ленчо.

— Господа, так не пойдёт! — придержал их Кефалин, — ради одного сундука мы не можем оставить казарму пустой! Будем тянуть жребий. Я за то, чтобы в акции участвовали шесть человек.

— Двенадцать, — крикнул Саша Кутик, — Сундук тяжёлый, кто-то должен стоять на стрёме, и потом, если раз в жизни выпал случай развлечься, то должна быть компания!

Подавляющее большинство заняло его сторону, и тут же началась жеребьёвка за право участия в ночной вылазке. К своему безграничному ужасу в число двенадцати избранных не попал Ота Кунте, но рядовой Мичка уступил ему своё место за новые полуботинки.

После вечерней поверки двенадцать отважных выскочили из окна на улицу и направились к Лужнице. Вопреки ожиданиям, не обошлось без осложнений.

— Стоять! — раздалось внезапно и перед карательной экспедицией, откуда ни возьмись, выскочил опасный майор, которого в Таборе прозвали Волкодав.

— Куда идёте, что несетё?

— Товарищ майор, — ответил Кефалин, — у нас проводятся ночные боевые учения, мы преследуем неприятельский дозор, который выбежал за двадцать минут до нас.

— Гм, — задумался майор, — А зачем сундук и эти сапоги?

— Сапоги обозначают ручной пулемёт, — охотно пояснил Кефалин, — а сундук — запасы патронов. Мы военнослужащие ВТБ, и настоящего оружия в нашем арсенале нет.

— Хорошо, — проворчал Волкодав, и обратился к Кутику, который держал в руках сапоги. — Товарищ, как вы держите ручной пулемёт? Учения проводятся для того чтобы каждый научился биться с врагом. И одной единицы оружия вам вполне хватит. Один сапог, то есть ручной пулемёт, отдайте вон тому товарищу, который так глупо скалится! — Он указал на Оту Кунте.

Ещё раз оглядев карательную экспедицию, он строгим голосом приказал:«Продолжить боевые учения! И горе тому, кого я застану в пивной!»