Черные бароны или мы служили при Чепичке
Шрифт:
Затем его глаза наполнились особой нежностью.
— Товарищи! — сказал он, — Нашей прекрасной и процветающей Родине мы можем послужить не только с оружием в руках, но и сбором вторсырья! Мы, конечно же, можем собирать не только вторсырьё, но и, к примеру, лечебные травы!
— И грибы, — восторженно выпалил Кефалин.
— Правильно, и грибы, — похвалил его Коровка, — Ничто из наших неисчислимых богатств не должно пропасть впустую. Мы всё соберем и пустим в дело. Сбор — наша патриотическая обязанность.
— Ещё можно было бы собирать перо, — задумчиво предложил Кефалин, — Ещё в»Бабушке»Божены Немцовой [41]
— Отлично, товарищ! — взволнованным голосом воскликнул Коровка, — Великолепно! Если развернуть роту в цепь, и все будут собирать перья…
Очарованный этой неожиданной мыслью, он оставил Кефалина на попечение ефрейтора и поспешно ушёл к себе в кабинет прорабатывать детали.
41
Божена Немцова (1820 — 1862) – чешская писательница, считается основательницей современной чешской прозы.
Кефалин собирал мусор в огромный мешок, когда, как гром среди ясного неба, во дворе объявился лейтенант Троник.
— Кефалин, что вы тут делаете? — вскипел он, — Почему вы не на гауптвахте?
— Согласно приказу, произвожу сбор вторичного сырья, — доложил арестованный, — таким образом, помогая нашему народному хозяйству. К настоящему времени я собрал четыре помятых экземпляра»Народной обороны», две открытки, три засаленных тряпки и куриную косточку.
— Короче, шляетесь без дела, как обычно, — заворчал Троник, — Не так я себе, Кефалин, представляю комсомольца! Вы должны быть примером для остальных, побуждать их к радостному созиданию, а вместо этого вы один из первейших нарушителей дисциплины! Где конвойный?
Кефалин пожал плечами.
— Видите ли, товарищ лейтенант, сегодня ни на кого нельзя полагаться, — сказал он, — и меньше всего — на караульного из боевой части. Вы не поверите, какая там никудышная дисциплина.
— Это я вижу, — сказал замполит, и тут же закричал: — Конвойный! Конвойный!
Кричал он долго, но единственным результатом было то, что из окна высунулся какой-то старший лейтенант и закричал в ответ:«Товарищ, не мешайте проводить политзанятия!»
Троник этот аргумент, по–видимому, признал достойным, потому что тут же перестал орать.
— Кефалин, — сказал он, — идите, найдите этого проклятого идиота, и приведите его сюда. Мне вас надо отпросить с гауптвахты.
Кефалин от удивления вытаращил глаза.
— Завтра в Непомуках собрание ротных агитаторов и председателей комсомольских дружин, — пояснил лейтенант, — а вы, к сожалению, занимаете как раз такую должность. Грустно, но это так. Ваше счастье, что вы хоть мыслите хоть немного по–марксистски, а то бы я вас уже давно отправил к прокурору.
— Тогда я пошёл искать этого идиота, — сказал Кефалин и собрался идти.
— Для вас конвоир — никакой не идиот, — злобно закричал лейтенант, — Для вас он старший по званию, и то, что говорю я, вам говорить не положено. Критика начальства в армии не допускается. Так вы скоро начнёте говорить, что я — идиот.
— Этого я себе никогда не позволю, товарищ лейтенант, — заверил его Кефалин, — И иду искать товарища ефрейтора.
— Идите! — кивнул Троник, — И пускай поторапливается. Что он там вообще думает — отпускать арестованного без конвоира? А что, если он дезертирует, или начнет творить какие-нибудь непотребства?
— Я запросто мог бы совершить
— Хватит болтать и валите! — приказал лейтенант, — Вас мне ещё не хватало!
Кефалин ушел и долго слонялся среди казарм. Через три четверти часа он отыскал ефрейтора, который вместе с двумя арестованными готовил стенгазету»Долой американских империалистов». Внимательно выслушав Кефалина, он сказал, что стройбатовский лейтенант может поцеловать его в задницу.
— Это твое последнее слово? — спросил Кефалин.
— Ага, — сказал ефрейтор, — так ему и передай.
Кефалин пожал плечами и вышел во двор, чтобы послание ефрейтора изложить замполиту во всей его смачности.
— Что–о? — заревел лейтенант, ознакомившись с суровым фактом. — Что он сказал? Ну, я ему устрою!
Он сделал движение, как будто бы собирался бежать за конвоиром сам, но тут же остановился.
— В жопу его целовать я не стану, — сказал он злорадно, — я у него уведу арестованного! Если вечером у него не хватит арестанта, ему будет не шуток, это я гарантирую. Натянем его на смычок, молокососа! Кефалин, за мной!
— Как бы из меня не получился дезертир! — испугался Кефалин, — дело не во мне, я это как-нибудь переживу, но как бы не пострадала честь всего комсомола?
— За мной! – заревел замполит, — Вы это священное слово вообще не имеете права употреблять!
Кефалин снова был на свободе, но никаких преимуществ от этого не предвиделось. Собирать по двору куриные кости было не так уж и плохо.
— Как я вам уже говорил, — отрывисто заговорил Троник, — завтра вы едете в Непомуки на слёт. Это, впрочем, не означает, что сегодня вы будете околачивать груши. Сейчас отправитесь на объект, и до конца смены будете усердно трудиться. И ещё — мастера нам жалуются, что трудовая дисциплина внезапно упала. Некоторые подрывные элементы неверно истолковывают приказ о продлении срочной службы и нарушают трудовой процесс. Дело дошло до оскорбления начальства. Мастера Палата кто-то сзади столкнул в яму с извёсткой. Подозревают Кутика, но доказательств пока нет. Тем более что поблизости были замечены Кунте и Цина. Вы, Кефалин, повлияйте на этих товарищей. Терпеливо разъясняйте им нашу политику, а если они не захотят её понимать, обращайтесь ко мне, я их разнесу. Сейчас никакой либерализм не уместен. Если мы позволим разрастаться антигосударственным элементам, то придём к разложению всей части. Идите, Кефалин, и держитесь, как подобает комсомольцу.
Кефалин спросил, стоит ли ему при разъяснениях начать прямо от первобытнообщинного строя, или сразу перейти к зарождению рабочего движения, но замполит выпучил глаза и заявил, что дурацких клоунов он всегда умел ставить на место. В это время пани Мазурекова принялась колотить командира роты, который плохо выбил ковёр, и Троник молниеносно отправил Кефалина за пределы зоны видимости этого позорного зрелища.
Рота старшего лейтенанта Мазурека пребывала в форменном разложении. Мастера, заламывая руки, в смятении метались по стройплощадкам. Руководители строительства каждый пятнадцать минут звонили в канцелярию роты, чтобы кто-нибудь пришёл навести порядок, но никто на это не решался. Старший лейтенант Мазурек явно боялся, лейтенант Троник твердил, что лично вмешается, только когда события примут явно выраженный политический характер, а старшина Блажек, которого продление срока службы касалось так же, как и остальных, объявил, что в случае бунта выдаст бунтующим автоматы.