Черные ножи 3
Шрифт:
— Как же мне вас обогреть, молодой человек? У меня ведь даже чая нет. Разве что кипяток могу приготовить! — старик заметался по комнате, разыскивая видавший виды чайник. — И одежда! Ее непременно нужно высушить!
Пока он суетился и растапливал буржуйку, я заприметил на стуле рядом с тарелкой записку и несколько продовольственных карточек. Не задумываясь, я взял бумагу и прочел: «Прощайте и простите. Я невиновен. П. С. Карточки заберите себе, мне они более без надобности».
Лаконично и ничего не понятно. Хотя, нет. Кое-что ясно: старика в чем-то могли обвинить, а он, святая душа, вместо
Я положил прощальное письмо обратно. Потом скинул гимнастерку, галифе и сапоги, оставшись в одних подштанниках — но не сверкать же голым задом при деде! После чего занялся согревающей гимнастикой: наклоны, приседания, скручивания и прочие полезные для тела и духа упражнения. Под конец отжался двадцать пять раз и почувствовал, что совершенно вернулся к жизни и больше не мерзну, хотя в комнате было зябко.
Чего нельзя было сказать о старике, он дрожал, как лист на ветру. Но тут подоспел кипяток, и первую порцию, не слушая возражений, я заставил выпить моего хозяина. Затем приказал ему снять мокрые вещи, и старик вновь послушался.
— А теперь займемся спортом! — начал командовать я, не слушая возражений. — Ноги на ширине плеч, руки упереть в бока. Начали упражнение!..
Через полчаса мы сидели, укрывшись старыми пледами, и пили очередную порцию кипятка. Поесть в комнате не нашлось ни крошки.
— Рассказывайте, что за беда у вас приключилась?
Руки старика вновь затряслись, но он усилием воли поборол эту слабость, и сообщил:
— Я работаю во «Всесоюзном институте растениеводства имени Вавилова». Последнее время отвечал, помимо всего прочего, за часть уникальной коллекции семян. Три года мы хранили коллекцию, берегли, холили и лелеяли. За это время множество моих коллег умерло от голода, но не позволили себе взять ни зернышка! Исключительной порядочности были люди, настоящие ученые!
Железные люди. Смог бы я на их месте поступить так же? Если бы умирал сам, возможно, а если бы рядом умирали близкие?..
— И что же произошло дальше?
— Вчера, делая очередной обход, я заметил, что часть коллекции отсутствует. Ее украли! И подозрение, несомненно, падет на меня! Но я этого не делал, я бы не смог… предать память моих товарищей… я лучше умер бы, поверьте, молодой человек…
Я ему верил.
— И чтобы избежать позора и подозрений вы решили утопиться? — констатировал я.
Старик скорбно опустил голову и промолчал. Все было понятно без слов.
— Вы кого-то подозреваете? Кто, кроме вас, имел доступ к хранилищу?
Дед внезапно встрепенулся и подскочил на ноги. При этом одеяльце чуть было не свалилось с него полностью, оголив впалые плечи и сутулую худую спину с торчащими ребрами.
— А знаете, у меня ведь, и правда, есть подозреваемый! Как же я сразу не подумал!
Он так разволновался, что мне пришлось его успокоить.
— Попейте еще кипятку, — я налил в кружку обжигающую жидкость, — вам не нужно волноваться.
— Но ведь требуется бежать в милицию и обо всем немедленно сообщить?
— У вас есть доказательства?
— Нет, — вновь понурился старик. — Я даже не уверен, что я прав… возможно, сейчас я незаслуженно оскорбил подозрениями совершенно невиновного человека…
Вот ведь щепетильный какой! Даже невысказанное вслух обвинение его тяготит. Что же будет, когда дойдет до дела? Вновь пойдет топиться?..
— Нечего туда идти, все равно не
Глава 15
Рассказал мне Наум Натанович Абрамов, а именно так звали моего нового знакомца, следующее. Знаменитая коллекция, носившая имя ее основоположника Николая Вавилова, начала свою историю еще в XIX веке, когда 1894 году было создано первое «Бюро по прикладной ботанике», после Революции переименованное во «Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур». Смыслом своей жизни Вавилов ставил поистине масштабную цель: «досыта накормить человечество». Для этого он с группой коллег совершил более сотни экспедиций по всему миру, пополняя коллекцию. В итоге, накануне войны в институте было собрано более двухсот тысяч экземпляров растений, которые в случае природного катаклизма могли бы спасти человечество от вымирания. К сожалению, судьба самого ученого была печальна. Его арестовали накануне войны, приговорили к расстрелу, позже заменив приговор на двадцатилетнее лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях, и совсем недавно, в январе 1943 года он скончался в Саратовской тюрьме от пеллагры — болезни, которая вызывается полным истощением организма.
— От такой болезни дохнут бездомные собаки, — тяжело вздохнул Наум Натанович, — точнее, дохли. Сейчас-то в Ленинграде их не осталось, всех сожрали. Представляете, великий ученый мирового уровня сдох, как собака.
Я промолчал, а что тут скажешь? Удивительно, что Абрамов вообще заговорил об этом происшествии с практически незнакомым ему человеком. При желании я запросто мог настрочить донос о вредоносных разговорах, которые он ведет. Разумеется, лично я до подобного бы не опустился, но мало ли кто попался бы ему в собеседники. Самому же Науму Натановичу было уже совершенно все равно, что с ним будет дальше.
С момента начала блокады в 1941 году, судьба коллекции оказалась под вопросом. Примерно полтонны семян успели отправить самолетом в Красноуфимск, в недавно построенную селекционную станцию, еще кое-что вывезли сотрудники института в обычных вещмешках по Ладожскому озеру. И все же основная часть осталась в заблокированном городе, где за ней могли присматривать максимум пара десятков сотрудников. Остальные либо ушли на фронт, либо успели попасть в эвакуацию.
— Ведь это мировой генофонд лучших сортов, бесценное собрание, способное принести пользу всему человечеству! — горячился Наум Натанович. — Но знали бы вы, каких трудов стоило спасти коллекцию. Температура в помещении должна быть хотя бы ноль градусов, а вы сами знаете какие у нас тут зимы! В сорок первом было холодно — жуть, аж до минус сорока доходило! Топили, чем могли. Таскали все, что горит, рыскали по всему городу, искали. Дети сильно помогли, пионеры. Выжили, спасли коллекцию! Потом другая беда — крысы! Их ведь не останавливают ни двери, ни замки. Они лезут по стеллажам, скидывают контейнеры с полок, крышки слетают, и, пожалуйста, можно жрать. И ведь за всем не уследишь! Нас всего двадцать человек, сами еле ходим, а металлических контейнеров — сто тысяч! Ну что делать, начали связывать их по несколько штук вместе. Это помогло, сил сбросить такую связку у крыс уже не хваталет.