Черные ножи 4
Шрифт:
С десяток эсэсовцев во главе с Карстеном — приятелем Ханнеса, вешали заключенных, выстроив их в шеренгу, одного за другим. Человек двадцать, измученных тяжелым трудовым днем, худых и голодных, не способных больше работать и даже, казалось, шевелиться. Они уже были полураздеты, лишь в одном исподнем, босыми ногами переминаясь на снегу аппельплаца.
Сегодня немцы придумали себе новое развлечение — вместо веревки они использовали рояльную струну, а подставку, на которой стоял узник, установили невысоко, буквально в полуметре от земли,
Вторая подлость заключалась в том, что выбивать подставку должны были следующие в цепочке. Из «очереди» брали сразу двоих, для симметрии, и ударить они должны были синхронно. Если кто-то отказывался, ему попросту без затей стреляли в затылок. Казалось, кровь пропитала аппельплац насквозь, просочившись сквозь саму землю. Многие выбирали этот способ уйти на тот свет, но другие надеялись до последнего, веря что их обойдет общая участь. Не обходила.
«Забава» длилась уже долго. Мертвых тел тех, кто отказался выбивать планку, набралось с десяток. Двое капо оттаскивали их чуть в сторону и складывали одного на другого.
Отдельно складывали повешенных, их число перевалило за пару десятков человек.
Смотреть на смерть людей и не мочь ничего сделать было выше моих сил, поэтому я стыдливо отвернулся.
— Я слышал, что генералы кончили точно так же… — Виндек материализовался справа от меня. — Их вешали одного за другим, они дрыгались, балансируя, а потом сдохли, как свиньи!
— Какие генералы? — не понял я.
— Те, кто хотел смерти фюрера! Они готовили покушение, но судьба хранит Адольфа для нас!
— Германия превыше всего! — отозвался я, надеясь, что голос не выдаст настоящих эмоций, переполнявших меня.
— Шведофф, не уходи далеко, нам еще тела хоронить… крематорий не справляется с нагрузкой.
Я встал в стороне и вскоре впал в некий транс, отключившись от окружающей действительности. Иначе… не знаю, что бы я сделал в этот момент.
Когда меня грубо толкнули в плечо, я очнулся. Времени прошло… не знаю сколько, но уже стемнело.
— Не спи, Шведофф, пора!..
Все приговоренные были мертвы, а другие капо грузили их тела в кузова двух грузовиков, специально подъехавших поближе к виселице.
Офицеры и унтера уже ушли, остались лишь обычные солдаты-эсэсовцы, которые в погрузке тел не участвовали, а лишь наблюдали за процессом со стороны
Я, наверное, выплакал все слезы, потому что в этот вечер не проронил ни слезинки. Просто брал очередное тело за ноги или за руки, тащил к машине, поднимал, отпускал. И так раз за разом, снова и снова.
В два грузовика поместились все трупы. Машины загудели и медленно двинулись к воротам. Капо и охрана неспешно
Первые ворота, вторые ворота… машины повернули налево по мощеной дороге, в сторону небольшого подлеска, расположенного неподалеку.
— Ямы уже вырыли, долго не провозимся, — деловито сообщил Виндек. Он никак не хотел от меня отвязаться и постоянно находился где-то рядом, то слева, то справа, не выпуская из виду.
Чуть в стороне я увидел дома — обычная немецкая деревушка, ничего особенного. Из труб шел белый дым, на улице никого не было видно. Поздно уже, благопристойные бюргеры, их женушки и дети давно дома. Поужинали и готовятся ко сну. Идиллия. Рай на земле.
Но не для всех.
Именно в такие моменты я понимал, насколько же мы разные.
Что русскому хорошо, то немцу смерть.
Я бы перефразировал: что немцу хорошо, то русскому тоска.
Всю жизнь существовать по их скучному, неизменному распорядку — врагу такого не пожелаешь, если этот враг, конечно, не немец. Подъем в пять утра, отбой — в девять вечера. Отпуск планировать за год-два. Экономить на всем: не мыться — вода стоит денег, считать каждый пфенниг в магазине, не жечь масло и керосин. А главное — не иметь собственного мнения.
Жить, не зная, что такое свобода.
Зато эти люди прекрасно научились приносить беду в чужие дома и поставили смерть на конвейер.
Я не хочу клеветать на всю нацию, но конкретно это поколение совершило то, за что их дети, внуки и правнуки будут каяться еще очень долго… пока в один прекрасный момент не решат, что уже достаточно… и все закрутится по-новой…
Мы добрались до подлеска. Ямы, и правда, были подготовлены заранее. Мы еще лишь подходили к ним, когда я почувствовал гнилостный запах разлагающихся тел.
— Тут еще пять общих могил, на днях выкопали, — пояснил Виндек, — вот и воняет падалью…
Грузовики просто сбросили содержимое кузовов на землю, развернулись и уехали.
— Взялись! Раз-два!..
Если бы мы были с Виндеком вдвоем, то тут он и кончил бы свой земной путь. Но рядом, матерясь и таская тела, были и другие капо. А всех убить я бы не сумел, даже будь при мне мой нож.
Вот бы мне автомат… или хотя бы наган, а еще лучше пулемет с одной из вышек. Но это я размечтался…
Когда наполнили первую могилу, сложив убитых до самого верха одного на другого, Виндек скомандовал:
— Бери ведро и лопату!
Чуть в стороне стояли массивные чаны с негашенной известью. Мы пересыпали ее в ведра и засыпали тела в ямах — так от них меньше смердело, а после уже присыпали землей.
— Прежде пробовали сжигать, — пояснял Виндек, — выкапывали яму, сверху клали большую решетку и кидали трупы, снизу разводили сильны огонь… но жара не хватало, и потом копаться в этой каше никому не хотелось. Проще закапывать: известь гасит почти все запахи, а тела мумифицирует… глядишь, и через сто лет сохранятся!