Черные ножи 4
Шрифт:
— Что дальше? — Яков был взволнован.
— Дальше? — я задумался. — Будем выбираться из этого проклятого места!..
Мы вышли из «Целленбау», хотя, по хорошему, нужно было проверить и другие камеры, где немцы держали особо ценных объектов, которых планировали в дальнейшем использовать в своих целях. Тот же Мельник, наверняка, сидел где-то по соседству.
Но… двойного убийства мне хватило. Надеюсь, остальных покарает сама судьба, рок или, если угодно, фатум. Кому как нравится. А с меня на сегодня достаточно.
Точнее, воевать
— Если ты вдруг выживешь и доберешься до наших, расскажи им обо мне! — попросил я, безрадостно оглядывая обстановку. — Пусть знают, что Дмитрий Буров был, сука, героем, честно дрался до последнего и пал смертью храбрых!
Яков мрачно кивнул, не питая особых иллюзий на счастливое будущее.
Побоище на улице все не стихало. У стены добивали пойманного эсэсовца, методично размазживая его голову камнем. Рядом, у стены барака, трое заключенных навалились на солдата. Двое держали, третий душил. Солдат дергался, пытаясь вырваться, но я видел, что ему конец.
Особый лагерь Крюгера полыхал. Над бараками клубился черный дым. Производству фальшивых купюр и документов пришел конец. Работники подожгли машины и сами бараки. Надеюсь, хоть остались живы.
Но не все было радужно.
Как раз в этот момент внешние ворота распахнулись и на территорию лагеря въехали три броневика, за которыми строем шло не меньше пятидесяти солдат.
Наш пулемет на вышке на мгновение замолчал, а потом начал разворачиваться к новым противникам, но пушка одного из броневиков гулко ухнула, и снаряд угодил прямо в вышку, снеся половину смотровой площадки.
— Дьявол! — вскрикнул Яков. — Так мы долго не продержимся!
Я вполне разделял его точку зрения. Три броневика, автоматчики и разрушенная вышка практически не оставляли нам шансов на успех. Даже если кто-то все же сумеет перебраться через стену, то большинство все равно полягут здесь.
— Убивать всех! — услышал я громкий приказ на немецком, обращенный к эсэсовцам. — Никакой пощады!
Да это же Алекс вылез из того места, где прятался последние четверть часа, и начал руководить процессом. Вот же гнида!
Я навел пистолет на фон Рейсса и нажал на спусковой крючок.
Мимо!
Еще раз, и снова мимо.
Как же так? Ведь обычно я стрелял метко. Видно, госпожа удача пока берегла немца. Поглядим, надолго ли?..
— Огонь!
Автоматчики ударили слаженно и четко, расстреляв всех, кто был поблизости. Сейчас они не разбирали ни своих, ни чужих, просто уничтожали каждого, кто попадался на их пути.
Я увидел, как один из заключенных, с оскаленным от ярости лицом, бросился вперед, занося топор для удара. Он прекрасно понимал, что максимум — заберет с собой кого-то одного.
— Огонь!
Не забрал никого.
Сразу три автоматные очереди прошили его худое тело, изломав и отшвырнув в сторону.
Еще один узник с винтовкой в руках, выскочил из-за угла барака,
Автоматчики шли вперед неспешно, выискивая взглядами новые цели. Аппельплац, усеянный телами, опустел. Каждый, кто мог передвигаться, пытался отползти как можно дальше. Броневики остались стоять у ворот, грозно водя дулами пулеметов и пушек из стороны в сторону.
Да, восставшие перебили уйму немцев, еще больше — капо, но этого оказалось недостаточно. Подкрепление из казарм явилось очень невовремя для нас, и теперь, свежие и полные сил, они почти переломили ход боя.
Почти.
Пулемет на расстрелянной вышке зашевелился, кто-то уверенной рукой наводил его на цель. А сбоку, со стороны больничных бараков, наискосок к воротам бросился человек, увешанный связками с гранатами.
Я со своей позиции прекрасно видел его. И узнал.
Георгий Александрович Зотов, командир моего танка, человек, не знающих слово страх, честный, настоящий… он бежал сейчас, чуть пригнувшись к земле, и надеялся, что его не заметят раньше времени.
Нет!
Я резко рванул вперед, уходя от пуль, перекатился и схватил винтовку у валявшегося лицом к небу тела немецкого солдата. Инерции движения как раз хватило, чтобы укрыться за соседним бараком. Яков остался там, где был прежде.
Автоматчики тут же сосредоточили огонь на мне, разнося барак в щепки, но я уже полз под днищем, не выпуская из рук винтовку.
Хорошая позиция. Подтянуть оружие чуть выше, прицелиться, огонь!
На этот раз я попал, прострелив колено одному из эсэсовцев. Остальные полностью переключились на меня, не обращая внимания ни на что прочее.
Это дало те самые необходимые несколько секунд Зотову на его финальный рывок.
Все, что я видел со своего неудобного места, это ноги и уже упавшие тела. Поэтому вся картина происходящего была мне недоступна, но я домыслил ее в своей голове.
Зотов, все это время стремительно бежавший к броневикам, сначала метнул впереди себя первую связку гранат, целясь в дальнюю от него машину, и тут же, почти без паузы, кинул вторую.
У него в запасе имелось всего секунд десять до того момента, как должна была рвануть первая связка, и за это время требовалось успеть все.
Он успел.
На ходу срывая кольца с гранат, банановыми связками болтавшимися у него на шее, он подскочил к последнему броневику и рыбкой нырнул прямо под него.
Сначала рванул дальний броневик. Машину подбросило в воздухе, перевернуло и крышей уронило обратно на землю. Тут же раздался второй взрыв — Зотов зашвырнул гранаты куда надо.
Вдох. Выдох.
Я закрыл глаза.
Бахнуло так, что вибрация по земле дошла и до меня. Уши заложило, а взрывной волной автоматчиков разбросало в разные стороны.