Черными нитями

Николаева Лина

Эль с осторожностью посмотрела на Рейна, точно ждала, что он посмеётся над ней. Он ещё раз кивнул и улыбнулся с искренним интересом.

— А ведь люди — часть природы! Ты только посмотри! — щеки у девушки раскраснелись, в глазах загорелся озорной блеск. Она вытянула руки, и из рукавов показались тонкие запястья. — Вены так похожи на речной узор. И у каждого из нас родинки, как созвездия на небе, — она быстро коснулась щеки, на которой виднелись три маленькие родинки. — А шрамы напоминают удары молнии. Почему все закрывают глаза на

это? Я хочу показать, что природа — удивительная, а мы — её часть и не должны отказываться от неё.

— А узор на пальцах похож на кольца срубленного дерева, — добавил Рейн. — Я и сам когда-то мечтал быть художником, когда-то очень давно.

Он почувствовал сожаление. Они ведь похожи. Оба не нашли понимания. Оба лишились мечты. Рейн был уверен: для Эль только подбери нужное слово, она заговорит со своим демоном, как и он. Они могли бы стать друзьями. Но её что-то толкнуло поспорить, а он слишком держался за работу в Инквизиции.

— Что же тебе помешало?

Рейн уставился на Эль.

— Ты не видишь, кто я? Ноториэсов берут только в убийцы. Вопрос лишь в том, кого им легче убивать: людей — и стать практиком, наёмником, или животных — и идти на скотобойню. Что мне помешало? Да я в лавку не могу зайти без косого взгляда, мне даже кисти и краски не продадут! Художник! — Рейн рассмеялся. — Детская мечта, не более, мне это уже не нужно.

— А что тогда нужно? Кем ты хочешь быть?

— Тем, кто живёт в доме под красной черепицей.

— Что? — Эль растерялась.

Рейн покачал головой и свернул на ярко освещённую фонарями шумную улицу.

— Все идут ко дворцу, — вдруг удивилась девушка.

Рейн огляделся. Он так вслушивался в её слова, что совсем перестал смотреть по сторонам. Вокруг становилось всё больше людей, и они, точно зная что-то, стягивались к королевскому дворцу.

Он стоял на набережной Эсты и считался самым большим зданием Лица. Некогда белый камень уже потемнел от времени, а вот черепица на крыше оставалась всё такой же ярко-красной. На центральном куполе реял флаг Кирии: белоснежная хищная птица на т"eмно-синем поле.

По обе стороны от него тянулись бесконечные ряды арок, колонн и башен. Казалось, они возвышались над Лицем с какой-то даже гордостью и надменностью. Симметричный фасад украшали статуи королей государства: от Яра до Риса — всего двадцать две.

Площадь перед дворцом была выложена каменными чёрно-белыми плитами, которые переплетались в немыслимом узоре. От них даже рябило в глазах, но площадь считалась гордостью архитектуры Лица — как же, ведь даже она напоминала проклятую историю о Яре и Аше.

Площадь соединяла все части города в одной точке, и на ней всегда толпились гуляки и дельцы. В центре высилась массивная колонна, увенчанная статуей Яра Третьего — короля, который одержал окончательную победу над местными племенами и объединил Кирию.

По другую сторону площади полукругом, будто обнимая дворец, стоял строгий и величественный Дом Совета,

где заседали первые лица государства. Через его арку шла целая толпа людей и что-то скандировала.

— Лучше уйти. — Рейн напряжённо огляделся. Он не любил толпы. Когда собиралось много людей, всегда что-то происходило.

— Стой! — воскликнула Эль. — Смотри, — она указала рукой на балкон дворца, нависающий над площадью. Рейн пригляделся и увидел фигуру короля. Он едва разглядел черты его лица, но узнал по длинным светлым волосам и бороде. Рядом с ним стоял незнакомец в тёмном, и издалека он напоминал грозную нахохлившуюся птицу.

Эль зашептала на ухо:

— Отец говорил, что вчера состоялись выборы нового великого судьи. Наверное, король Рис хочет представить его народу.

Рейн равнодушно пожал плечами и уже хотел уйти с площади, но народу становилось всё больше, его и Эль зажало со всех сторон и понесло вперёд. Они оказались так близко друг к другу, что девушка смущённо отвернулась, а Рейн почувствовал раздражение.

— Жители Лица! — начал король, но сквозь гомон толпы его слова долетели слабым шепотом.

Рейн плечом подтолкнул стоящего рядом мужчину. Тот повернулся с недовольным лицом, увидел метку ноториэса и протиснулся в сторону, освобождая место.

Рейн поднял воротник куртки, пытаясь прикрыть нос. От людей вокруг нестерпимо воняло потом и резкими духами.

— Жители Лица, — повторил Рис. Голос дрожал. Рейн несколько раз слышал выступления короля, и они всегда были громкими, уверенными, а каждое слово звучало гладко.

— Совет издавна стоит на страже покоя Кирии, и сейчас на место одного из стражей пришёл другой. Все мы были опечалены смертью Гикарта Ю-Дирта, который занимал должность великого судьи на протяжении четырнадцати лет и учил нас справедливости и честности. Верховные судьи выбрали одного из них, самого достойного…

Вдруг чьё-то горячее дыхание коснулось шеи. Рейн почувствовал, как в руку что-то вкладывают и инстинктивно сжал предмет.

— Привет, ноториэс, — послышался шепот. Он быстро обернулся, но увидел только, как девушка в тёмном нырнула в толпу. Это была она, та девчонка из дома на углу Паровой и Рассветной. Одна из Детей Аша. Он раскрыл кулак и увидел клочок бумаги. Рейн быстро сунул записку в карман и тревожно огляделся.

Король сделал паузу и продолжил:

— Совет просил меня назвать нового великого судью, — он заговорил более быстро, сбивчиво. — Вернее, велел. — По толпе пронёсся ропот. — Но я не буду. Опять во главе Кирии встал тот, кто не скажет вам ни слова правды!

Король то и дело бросал взгляды на мужчину в чёрном. Тот сначала сделал несколько осторожных шагов к нему, а затем бросился в темноту зала за спиной Риса. Король указал рукой в сторону Дома Совета.

— Они пытаются заставить вас молчать! Хотят, чтобы вы перестали слушать свой голос и отвернулись от силы, которая есть рядом с каждым.