Черный цветок

Денисова Ольга

— А кто такой Белый Всадник? — спросил Есеня, едва один из рассказчиков начал говорить.

— Белый Всадник? Никто не разобрался. Но он всегда показывается перед полыньей.

— Нет, — перебил другой, — мне старый Перегуд рассказывал, что сам его видел. Он обгоняет обоз, а потом коня на дыбы поднимает. Конь копытом лед ломает, и трещины так далеко идут, что весь обоз проваливается. А самому ему — ничего. Пришпорит коня и ускачет.

— А еще в метель он может к саням незаметно подобраться, и кого-нибудь с саней стащить. И кого он стащит,

того уж больше никто никогда не увидит. Так что если в метель Белого Всадника увидишь, держись крепче.

— Да бестолку крепче держаться. Он дыхнет на тебя, а дыхание у него — мороз жуткий, кровь в жилах сразу застывает. Дыхнет, и утащит.

— А если в одиночку ехать, он и лошадь может себе забрать. Сколько раз находили — стоят сани, оглобли пустые, а в санях — человек замороженный лежит. Это Белый Всадник, дыхнул, значит, и коня свел.

— Вообще, Белого Всадника встретить — нехорошая примета. Даже если сам не обидит, обязательно несчастье случится.

Днем Есеня бы в эти сказки не поверил, но ночью, когда за кругом света, сразу за спиной стояла морозная, снежная тьма, у него между лопаток пробежал холодок.

— А чего это вы Белого Всадника вспомнили? — спросил подошедший Полоз.

— Да Голован говорит, что видел его сегодня. Когда темнеть стало, вроде, появился из-за поворота, и снова пропал.

— Голован же последним ехал? — усмехнулся Полоз.

— А Белый Всадник никогда спереди и не появляется, он всегда сзади догоняет. Спереди и не страшно, вроде. А со спины — знаешь как страшно? Особенно в метель. И оглянешься, а не увидишь, пока он тебя не настигнет. Последним ехать плохо, вот Голован и оглядывался.

У Есени снова мурашки пробежали по спине.

— Вот увидите, завтра метель начнется. И дымы по земле стелятся, и Белый Всадник показался… — проворчал их с Полозом молчаливый перевозчик.

— Завтра мы последними поедем, — сказал вдруг Полоз.

— Ты чего? — вскинул голову Есеня.

— Что, испугался? — усмехнулся Полоз.

— Да нет.

— Вот будет тебе на завтра занятие — Белого Всадника высматривать. Пошли.

— Погоди. Дай еще послушать!

— Пошли, сказал, — Полоз подтолкнул Есеню в бок, — скажу кое-что.

Есене стало любопытно, и он поднялся. Полоз отвел его на несколько шагов от костра и вполголоса сказал:

— Пойдем-ка, поищем этого Белого Всадника. Или страшно?

Есеня пожал плечами. Конечно, ночью бродить по реке действительно было жутковато, но он почувствовал только азарт — вместе с Полозом Есеня ничего не боялся.

Безмолвие леса леденило кровь. Ветер стих, как будто умер, только скрип шагов по снегу нарушал тишину. Полоз велел Есене молчать, и тот оглядывался по сторонам, раскрыв рот: глаза привыкли к темноте быстро, и теперь он надеялся разглядеть за деревьями силуэт Белого Всадника.

— Под ноги лучше смотри, — шепнул Полоз, и оттого, что он сказал это шепотом, словно боясь, что их услышат, Есене стало еще более жутко, — может след коня в сторону

уходит.

— А ты думаешь, Белый Всадник оставляет следы? — тоже шепотом спросил Есеня.

— Ну не по воздуху же он летает.

— Полоз, а Белый Всадник — призрак? Или мертвец?

— Не знаю, — хмыкнул Полоз.

Есеня подумал, что Полоз так хочет встретиться с Белым Всадником, потому что тот может рассказать о Харалуге. И ему самому тоже непременно захотелось Белого Всадника встретить. А захочет ли он с ними говорить? Наверное, Полоз знает, что делает. Есене вспомнилось, как перед ним качалась голова змея, и шуршала плоским раздвоенным языком. Да, наверное, Белый Всадник не откажет Полозу.

Но они прошли назад версты три, а то и больше, но ни следов, ни самого Белого Всадника не встретили. И когда повернули назад, Есеня оглядывался каждую минуту, и иногда шел спиной вперед — ему все время казалось, что сзади их кто-то догоняет, и копыта белого коня не касаются наезженного санного пути, и ледяное дыхание неслышно летит к затылку, чтобы заморозить кровь.

Наутро действительно началась метель. Но метель на реке — не метель в поле, заблудиться трудно, да и кони чувствуют дорогу, поэтому в путь отправились до рассвета.

Полоз велел Есене повязать платок на голову, и только поверх него надеть шапку. Если бы такую гадкую штуку для Есени выдумал отец, Есеня бы долго кочевряжился, но ни за что бы не смирился. Однако с Полозом спорить было бесполезно.

Как ни противился перевозчик, Полоз настоял на том, чтобы замыкать обоз. Сырой, тяжелый ветер дул с юго-востока, и снежинки летели навстречу лошадям крупными хлопьями. Через четверть часа и Есеню, и Полоза, и сани, и спины коней занесло снегом. Полоз отряхивал шапку, сбрасывал снег с плеч, но проходило совсем немного времени, и на них снова появлялись белые горки.

— С моря ветер дует, — сказал он Есене, — влажный, теплый. Урдия скоро.

Есеня лежал на животе, облокотившись на спинку саней и поставив на нее подбородок — высматривал Белого Всадника. Снег летел так густо, что белая пелена застилала близкие берега реки, и в пять саженях за санями ничего видно не было.

— Полоз, расскажи что-нибудь, а? А то я усну… — Есеня зевнул.

— До утра байки перевозчиков слушал?

— Ну, не до утра… Расскажи, ты же спал, тебе-то что.

— Ладно.

Полоз рассказывал о Белом Всаднике, и, надо сказать, его история оказалась куда как более правдивой, и оттого еще более жуткой, чем у перевозчиков. О том, как трое разбойников, ночью, завидев мелькнувшего вдалеке белого коня, решили нагнать его и продать на постоялый двор. Обычно под монотонный, шуршащий голос Полоза Есеня быстро засыпал, но эта история леденила кровь, и сон улетел вслед за снежинками, назад, в непроглядную белую пелену. И оскаленная морда коня то и дело мелькала в этой пелене, и Есене мерещился глухой стук копыт, и холодное дыхание Белого Всадника.