Черный пес Элчестера
Шрифт:
– Эй, синеглазка, это о тебе мне сейчас кричали?
Милица лишь слабо кивнула.
– Что-то ты вся бледная какая. Давай, тут хозяйке не до тебя. Видишь, там стол в уголочке? Садись, а я тебе поесть принесу.
Девушка осторожно прошла через наполненный людьми зал и села у раскрытого окна на указанное место. Тут ветер разгонял все тяжелые запахи, и она вздохнула легче.
Вскоре пришел Михель, и поставил перед ней блюдо с жареной курицей. А рядом - кувшин молока.
– Угощайся, синеглазка. Вон, как ты вымоталась, круги
– Спасибо, - беззвучно шепнула Мили.
– Я не могу... Меня мутит... Наверное, от жары. А курица жирная...
Парень сел напротив.
– Может, еще чего принести?
– Если можно... Я капусты хочу. Соленой.
– Понял. Соленого и не жирного, - парень улыбнулся, встал и вскоре вернулся с миской, полной хрустящей капусты и рассыпчатой, еще дымящейся, вареной спаржи.
– Ну что, синеглазка? Потребуется что, зови. Я за стойкой, хозяину помогаю. Устанешь, захочешь прилечь - видишь, за лестницей дверца? Там коморка, где служанки спят. Сейчас все равно никого там нет. Можешь пойти поспать. А у нас дел невпроворот, видишь, клиентов сколько? Так что я пошел.
Михель кивнул и оставил ее одну. Мили с удивившим саму аппетитом набросилась на принесенное угощенье. Молоко пить не стала, ограничилась водой. Тошнота отступила, головокружение прошло - и Мили немного расслабилась.
"Ну вот, видишь? Это всего лишь из-за голода и жары. Просто из-за голода и жары..."
Забрав свою сумку, девушка ушла в коморку под лестницей.
Тут было тесно, пахло несвежим бельем, постели были скомканы, везде валялись чьи-то вещи: ленточки, гребешки, булавки. Решившись, постоялица освободила одну из кроватей, свалив всю мелочь на стол, и легла, положив сумку под голову. Поворочавшись на жестких досках, Мили уснула.
Разбудил ее грубый толчок.
– Ты чего это разлеглась на моей кровати, побирушка несчастная?
– вопила рыжая деваха, вырез на платье которой давал обозреть все ее роскошные достоинства.
– Тебе кто разрешил мои вещи трогать своими грязными руками?! Мне после твоей вшивой башки придется постель стирать! Убирайся, убирайся!..
Милице и слова не дали сказать, стащив с кровати чуть не за волосы.
– Я не нищенка!
– возмутилась гостья.
– И вшей у меня нет!.. Я приехала со знатным господином...
– То-то он тебя отослал подальше!
– насмешливо ответила рыжая.
– Говорит, ты даже поднос отнести не можешь: криворукая!
– Меня Михель сюда привел, чтобы я тут переночевала.
– Мне Михель не указ! Всего неделю тут, а уж распоряжаться вздумал! Тоже, как и ты, бродяга безродный, невесть откуда взялся!.. Рыбак рыбака видит издалека. Нечего, нечего тут околачиваться! Еще украдешь чего. Пошла отсюда, пошла! Кошка драная!
Мили вздохнула, взяла свою сумку и вышла в зал.
Народу, кажется, стало еще больше. Воздух сотрясался от густого смеха и смачных выражений подвыпивших молодчиков, разместившихся на лавках, за столами. В дальнем углу, за перегородкой,
– Фрэнки, мне плохо. Можно, я пойду в твою комнату?
– Нет, - последовал резкий ответ.
– Между нами нет ничего, что могло бы дать тебе повод там находиться. Иди к служанкам!
– Фрэнки...
– Для таких, как ты, я лорд Фрэнсис!
Милица беспомощно посмотрела на него, а потом устало уронила голову на руки. Граф молча поднялся из-за стола и ушел.
Девушка долго сидела, глядя ему вслед, а потом встала и подошла к стойке.
– Михель! Михель, можно тебя на минутку?
– окликнула она светловолосого парня.
– А, синеглазка!
– улыбнулись приветливо ей.
– Проснулась? Добрый вечер!
– Послушай, ты можешь на следующее утро кое-что передать моему господину? Я ухожу, а это... Это его вещь.
Милисента протянула Михелю крохотный узелок.
– Обещай, что передашь, хорошо? И не развязывай, пожалуйста! Я полагаюсь на тебя...
– Так, если хочешь, я прямо сейчас пойду и передам, синеглазка?
– Меня Мили зовут, - смущенно заметила волшебница.
– Нет, сейчас не надо. Утром.
– Как скажешь, Мили, - улыбнулся парень.
– Но только куда же ты пойдешь? Ночь на дворе! Тебя всяк обидит: и зверь, и лихой человек... Тебя что, Марта выгнала? Пустое! Прости ее. Она глупая и одинокая. Поэтому злится на всех. Знаешь, что мы сделаем? Ты пойдешь в мою комнату и там переночуешь. А я уж как-нибудь на полу устроюсь.
– Спасибо, Михель. Но я...я правда не могу.
– Не доверяешь?
– с притворной обидой нахмурился молодой человек.
– Не в этом дело. Доверяю. Но мне надо уйти... Мне надо уйти от Фрэнсиса.
Михель помолчал, усердно протирая стакан. Наконец ответил, не поднимая головы:
– Я в ваши дела не вмешиваюсь, синеглазка. Но еще раз говорю: ночь на дворе. Гордость, любовь и обида - это все прекрасно, конечно...а как насчет жизни и чести?
Милица вспыхнула.
– Я могу постоять за себя! Если против меня, конечно, не рыжая дура Марта, которая сама не понимает, на что могла нарваться!.. Свою жизнь и честь я сумею отстоять!
– Дело твое, синеглазка. Я тебе не нянька, и прожить за тебя твою жизнь не могу. Только имей в виду: тут у нас по ночам дракон балует. Сожрет - и пикнуть не успеешь. За его шкуру тысяча талеров назначена, так что думай...
Ведьма прищурилась.
– Дракон?.. Драконов я еще не встречала. А где его логово?
Михель засмеялся.
– Ну ты даешь, Мили! Неужто решила тысячу талеров заработать? Иди-ка ты спать. Вот я тебя в свою комнату провожу, и никто тебя до утра не побеспокоит... Даже я, честное слово, хотя ты и раскрасавица!