Черный смерч
Шрифт:
– Я думаю,- с достоинством заявил председатель, положив наушник,- что мы не будем возражать против принципа единогласия в надежде, что он не будет мешать работе. Теперь решение за вами, господин профессор. Ваш отказ мы будем рассматривать как вашу капитуляцию. Положение в Индонезии угрожающее, и комиссия должна вылететь завтра же утром. Каждый участник комиссии может взять с собой помощников... Работа конгресса будет продолжаться. Мы все будем с нетерпением ожидать результатов обследования, чтобы сделать соответствующие рекомендации. Я советовал бы закончить работу за три-четыре дня - срок вполне реальный,- чтобы не затягивать работу конгресса. Действуйте энергично!
Агенты Луи Дрэйка, игравшие роль делегатов конгресса, дружно проголосовали за предложение председателя.
Заявление Ганса Мантри Удама не попало в газеты. Продажная печать главным образом шумела о новом проявлении филантропии Мак-Манти, ассигновавшего деньги на работу индонезийской комиссии и предоставившего ей новейший самолет-амфибию. Газеты подняли шум против "ужасных средств борьбы" обеих враждующих в Индонезии компаний. Газеты требовали, чтобы Международный синдикат пищевой индустрии "спас Индонезию и помог наладить там сельскохозяйственное производство". По существу это была кампания за захват Индонезии Соединенными Штатами.
Профессор Сапегин дал предварительное согласие на участие в работе комиссии.
– Это облегчит нам проезд в Индонезию,- объяснил он Егору и Анатолию.Конечно, нас посылают не без умысла. Луи Дрэйк, по-видимому, думает реабилитировать делишки Института Стронга именем советского делегата. Пусть заблуждается до поры до времени.
Лифкен ехал в Индонезию с помощником Беном Сандерсом. Так теперь звали Юного Боба, представленного членам комиссии в качестве ученого.
4
В назначенное время, в девять часов вечера, Егор и Анатолий стояли на лестнице южного входа в парк. Знакомого шофера такси не было. Полчаса они прождали напрасно. Город шумел. Сверкали разноцветные огни реклам. Мальчишки-газетчики выкрикивали сенсационные сообщения.
Егор медленно двинулся по аллее парка, посматривая по сторонам. Его раздражал один особенно крикливый газетчик, веснушчатый мальчуган лет тринадцати, в синем комбинезоне и спортивной каскетке. Он уже не в первый раз подбегал к Егору и Анатолию и пронзительно орал чуть ли не в самое ухо. На повороте аллеи мальчик быстро прошептал:
– Вас ждут, идите за мной!
– и снова заорал, размахивая газетой.
Егор и Анатолий, держась поодаль, последовали за мальчиком. Он привел их снова к южному входу. Здесь они пробрались среди машин такси к тому, у которого остановился мальчуган, продавая газету шоферу. Когда тот высунул голову из окна, молодые люди узнали в нем знакомого шофера.
Они сели в его машину. Шофер немедленно поехал. В машине уже кто-то сидел. В полутьме Егор увидел неподвижное тело с забинтованной головой, находившееся в углу заднего сиденья, в полусидячем положении. Забинтованная голова была откинута назад.
– Ромка!
– еле сдерживая волнение, тихо позвал Егор и схватил его за руку. Рука была вялая и безжизненная.- Что с ним? Спит? Болен?
– воскликнул Егор.
– Ваш друг сел в полном сознании и даже шутил, когда попросил послать вам записку, чтобы вы встретили его здесь. Он предупредил, что потерял много крови, поэтому иногда находится
Егор и Анатолий попробовали осторожно разбудить Романа или привести его в сознание, но из этого ничего не вышло.
– Может быть, надо в больницу?
– предложил Анатолий.
– Ни в коем случае!
– возразил Егор.- Везите, шофер, в гостиницу, и мы вызовем врача.
Через полчаса они подъехали к освещенному подъезду гостиницы. Шофер поспешно открыл дверцу.
Вдвоем с Анатолием они вывели Романа из машины. Хотя глаза Романа были полузакрыты, но он держался на ногах довольно твердо.
Из подъезда гостиницы с подозрительной поспешностью к ним на помощь бросились три незнакомых человека.
– Не надо!
– предупредил Егор.
Но двое из них уже схватили Романа под руку. Третий озирался и спрашивал: "Где ваше такси?"
В это время подъехала машина с красным флажком. Из нее вышел Сапегин.
– Ваша помощь нам не нужна!
– решительно заявил Сапегин незнакомцам.
Они помялись и отступили.
Роман, поддерживаемый друзьями, прошел в номер. Его усадили в кресло. Он снова впал в забытье.
– Ты слышишь меня, Роман? Ты узнаешь?
– крикнул профессор чуть ли не в лицо молодому человеку.
Егор сунул руку в левый внутренний карман пиджака Романа и извлек конверт, адресованный Сапегину. В конверте была записная книжка. Запись, сделанная Романом наспех, изобиловала недописанными словами и читалась с трудом.
Первые же слова о "БЧ" - аппарате типа электрического стула, вызывающем потерю памяти - взволновали всех. Состояние Романа разъяснила запись о его падении со стены и потере крови.
Роман сидел все так же в полузабытьи. Анатолий кусал губы, стараясь не разрыдаться.
Сапегин с помощью Егора и Анатолия перенес Романа на кровать. Здесь его раздели и уложили. Сапегин позвонил директору отеля и попросил вызвать лучшего врача, а Егора послал в аптеку за нашатырным спиртом, стерильными бинтами и стрептоцидом для присыпки раны.
Сапегин, не в силах сдержать себя, гневно сказал:
– Какие изверги! "БЧ" - это то, что монополисты готовят прогрессивным людям! Это их методы расправы с неугодными! Им мало Северной Америки, им мало Южной Америки, им мало захваченных островов - им подавай весь мир! Они - "высшая раса", остальные для них рабы! Они хотят уничтожить полтора миллиарда людей. Не выйдет! Правда путешествует без виз, и поджигатели войны боятся ее!.. Никому ни слова о письме Романа. Когда надо будет, об этом узнает весь мир. Нас думали запугать - не вышло и не выйдет! Один из нас вышел из строя. Пусть! Если придется, мы все погибнем, но на наше место станут тысячи других!
В дверь постучали, и, не ожидая ответа, в комнату вошло четверо во главе с директором отеля.
– Я врач,- отрекомендовался мужчина в белом халате.
Он подошел к больному, взял его за руку, посмотрел на свои ручные часы и через минуту объявил, что пульс еле прощупывается. Затем врач вынул стетоскоп и прослушал сердце. Зачем-то поднял пальцем веки Романа и осмотрел глаз.
– Этот молодой человек заболел "негритянской болезнью" и подлежит карантину,- объявил он.
– Я не могу держать в номере моего отеля больного "негритянской болезнью". Его необходимо отправить в специальный барак,- сказал директор отеля.