Черный ярл.Трилогия
Шрифт:
Удовлетворенно кивнув, он быстро и споро начертал вокруг впавшей в беспамятство жертвы небольшую восьмиконечную звезду. Его наставница, приснопамятная Гретта, пришла бы в ужас от небрежности и кривых линий – но именно этого чернокнижник в данном случае и добивался. Заглядывая внутрь себя, он по памяти стал ставить в вершинах доставаемые тут же из сумки ингредиенты. Если одни ровным счетом никаких эмоций не вызывали, то только от вида и мерзкого запаха других еле заметно морщился и он сам.
А все же, внимательный взгляд отметил бы, что одна вершина осталась открытой. Вообщето, данный
– Привет из Стигии – так я назову этот обряд, – усмехнулся он, последний раз осмотрев свое творение и мысленно повторив предстоящую последовательность действий. – Смысл как раз в том, чтобы он не удался… но удался в ином.
И в самом деле – если опустить весьма неаппетитные подробности произошедшего потом да заткнуть уши, дабы не слышать завывающих от ужаса невидимых демонов, коим не удалось удрать вовремя – обряд удался и не удался одновременно. Не удался в том, что жертва всетаки осталась жива, с похвальной настойчивостью упрямо цепляясь за жизнь. А удался в том… со слабым, замирающим стоном эльфийское «я» волшебницы (как же ее звали? А, да теперь неважно) исчезло, распылилось в ничто, не оставив от себя в истерзанном теле даже условных рефлексов.
***
Гэлронд несказанно изумился, когда на хвойную подстилку перед ним шлепнулось изуродованное кровоточащее нечто, в чем с трудом можно было бы признать человека, вернее – эльфийку. Высвободить волшебницу из кокона ею же созданных заклинаний оказалось делом нелегким и весьма кропотливым. Но к чести волшебников рода человеческого, они все же справились, хотя пристрастный взгляд и отметил, что действовали они порой грубовато и прямолинейно, с бесцеремонной эффективностью, так отличающейся от утонченных построений перворожденных.
– Только не говори мне, ваше чернокнижие, что это ты ее так изуродовал, – проворчал он, по неистребимой целительской привычке приблизившись и сделав первый, предварительный осмотр.
– Не я, – устало кивнул молодой чернокнижник, слегка пошатываясь от бурных событий недавнего прошлого. – Готовила эта тварь ловушку на меня, да сама в нее и попалась. Еле вырвали – местами пришлось рвать по живому. Сможешь привести в божеский вид это?
Эльф снова проник аурой в искалеченные останки. Некоторое время делал чтото, изучал – отчего у жмурящегося на солнышко Valle проявлялась иной раз легкая приятная почесуха. Затем нахмурился.
– Странно. Я считал, что знаю всех сильный чародеек нашего народа – а эта очень, очень сильная. Но никак не могу признать – аура чистая, словно у младенца. Ни единого отпечатка индивидуальности.
Молодой чернокнижник отвернулся от созерцания безмятежной глади озера за деревьями, и вернулся на поляну.
– Забытье, Гэлронд. От некой д'Ахорне осталось только тело. А душу я разорвал в клочья и мелкомелко истер в призрачную пыль. И развеял над Мостом Богов, лишив ее посмертия.
Целитель отшатнулся.
– Д'Ахорне, величайшая из волшебниц? Это невозможно, хомо. Твоя сила что трава на ветру перед нею. И все же…
Он вновь приник к едва заметно подрагивающим
– А ведь может быть – очень похоже. Я никогда не приветствовал ее ортодоксальных взглядов, ведь все целители отличаются куда большей терпимостью.
Он встал и задумался.
– Значит, это и есть та пара, что ты мне обещал, барон? Что ж, я не верил, что ты сдержишь свое слово или что у тебя все выйдет. Но я рад, что ошибся.
Он еще чтото бормотал о слове чернокнижника, что крепче гномьей стали, набрасывал список трав и зелий, потребных для приведения эльфки в должный вид и последующего воспитания – но Valle уже отошел в тень, прилег и тотчас уснул. Прямо на мягкой хвойной подстилке под неумолчный шепот метущих кронами небо величавых сосен. И снились ему не грандиозные битвы в сполохах боевых заклинаний, не толпы кланяющиеся подножью его трона – нет! А спокойные и чуть грустные глаза матери, вглядывающейся в сына из невообразимого далека…
***
Немало тайн знают крепкие и холодные своды подземных казематов. Немало признаний и судорожных воплей слышали они, а уж сколько душераздирающих зрелищ! Если бы все эти муки вдруг выступили из впитавшего их камня, то горе бы наступило по всей земле великой.
Но молчали старые стены, надежно храня свою тайну. Смолчат они и об этом совещании, проведенном в самой дальней каморке за колченогим столом.
Вверху парили два магических светильника, с трудом разгоняя чуть застоялый воздух, в углу тлели угли в жаровне, слегка разогревая стылую сырость, а за столом сидели трое. Впрочем, ни личность принца Яна, ни чернокнижника Valle, ни даже скромно сидящего в присутствии столь высоких персон Берковича ничуть не удивили бы человека знающего. Испугали бы – да, но это уже другой вопрос.
– И все же, это просто ужас, – барон снова просмотрел длинный список и покачал головой. – Даже граф Вилмар…
– Уж не проснулась ли в вашей светлости жалость? – взгляд шефа тайной службы сделался острым. – Случись что, этиникого из нас не пощадят.
И в самом деле, в списке заговорщиков, кропотливо и сосредоточенно выявленных тайной службой, немало было тех высокопоставленных дворян, чинов и даже магов, кто тайно или явно выражал свое недовольство существующим положением. Казалось бы – все у них есть. Но человек такая скотина, что ему вечно мало, мало. Мало, Падший побери – и хочется больше! И люди эти в случае победы действительно не пощадили бы ни бароначернокнижника, ни принца, ни тем более самого Берковича.
– И все же, барон, что ты хотел сказать? – принц явственно замечал исходящий от губ друга запах духов, коими Эстрелла капнула на кисти рук.
А также он замечал особое, чуть сытое и благодушное настроение, а также преисполненный обожания и страха взгляд магичкителохранительницы своей супруги. Ну, тут даже к святоше ходить не надо, картина полностью ясна. А Эстрелла, запрыгнув после свидания принцу на руки, легонько дохнула в ухо:
– Ну не умница ли я? И не лучший ли в мире у меня муж, и не самый ли верный друг рядом с нами?