Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
— Глянь туда, Прудо! Хозяйка похорошела!
— Ты прав, Гилбо! Видимо, Беорн теперь позволяет ей мыться!
— И то верно! Сейчас она не выглядит как старый плесневелый мухомор…
Покачав головой, Ниар улыбнулась. Пара стрижей не изменилась: вечно мелящие всякую чепуху, они беззаботно наслаждались жизнью. В определенном смысле Миас даже завидовала этим свободным созданиям. Они могли существовать без забот и хлопот, не ведая обманов, лиходейства и других составляющих жизни. Им не было дела до Саурона и уж тем более их не волновал плененный в Авакуме Мелькор. Все проблемы сводились к охоте на бабочек и воспитанию неокрепших птенцов.
Отойдя от фриза на шаг, Ниар рукой указала
— Чего ты хотела, хозяйка? — тут же спросил стриж, что потемнее. Ниар кивнула, радуясь необыкновенной прямоте птицы. Получасовой беседы о важности правильного червякового питания Миас бы не выдержала. Ей на всю жизнь хватило одного подобного разговора: встретившись со стрижами в последний раз, девушка вынуждена была дискутировать на тему диетического питания для ослабших птенцов. Конечно, Ниар много нового узнала о мотылях, гусеницах и улитках, но казалось старшей Миас, что без подобного рода просветительских диспутов можно было спокойно обойтись. Хорошо еще, что стрижи не учудили дегустационную пятиминутку.
— Нужно передать два сообщения, — Ниар подала стрижам свернутые в трубочки записки. Птицы послушно взяли их в свои маленькие лапки. — Ту, что перевязана красной лентой, доставьте Анаэль. И скажите ей, чтобы поторопилась. Ту, что черной – Беорну. И передайте, что я вернусь домой вскоре.
— Это все, хозяйка? — стрижи повернули к Ниар свои маленькие головки.
— Потом можете вернуться ко мне. Я накормлю вас и дам еды про запас. А теперь летите, друзья мои.
Ниар кивнула подопечным, и маленькие птицы с легкостью взметнулись ввысь, щебеча и играя друг с другом. Провожая их глазами, Миас с радостью наблюдала за задорным полетом ничем не обремененных существ. Солнышко играло лучиками на крыльях стрижей, проливая на них свои теплые и нежные слезы света. Ветерок подхватывал задиристую песнь птиц и уводил ее с собой в далекие дали Средиземья, точно унося любимую в края добра и негаснущего счастья. Отойдя к краю Каррока, Ниар помахала стрижам, желая им легкого полета. Позже, когда острый взгляд девушки уже не мог различить вдали силуэты непоседливых летунов, старшая Миас распростерла руки в стороны и, закрыв глаза, позволила сознанию воспарить над проблемами насущными. Нагнетающий воздух ветер с севера ерошил волосы, а поднимающийся от земли жар вызывал ощущение легкости. Прекрасный день и, если бы не дела, Ниар бы без промедления вскочила на Арго и понеслась к Андуин. Речка бы своей холодной лаской смыла бы с тела усталость, остудила бы разум и позволила бы Ниар на несколько мгновений почувствовать себя обычной. А может быть, даже свободной.
Впрочем, до вечера еще было время. Оглянувшись, Миас окинула взглядом зеленую долину, что вела к дому Беорна. Арго был быстрым скакуном, так что при желании можно было успеть везде и всюду. Ниар, ухмыляясь и не тратя больше ни секунды, подбежала к фризу и с присущей ей легкостью села на спину жеребца. Впереди лежал целый мир. Знакомый мир, старый, истоптанный и родной. Но не менее чудесный, чем тысячи лет назад…
Дернув поводья, Ниар пустила Арго галопом. Шаловливый ветер тут же запел свои песни в ушах, повествуя об истории Эннората и о героях, что покоились в объятиях матери-земли. Ритмичный бег коня завораживал, а маленькие блики у горизонта позволяли представить Ниар Аман, простирающийся за недосягаемыми пределами белым лучезарным полем. Вот она…
Свобода.
Свобода. Да, именно – свобода. Дядю можно было любить хотя бы за то, что он никогда не ограничивал племянников в действиях. Может быть, опекал порой чересчур, зачастую ругал, но в целом позволял быть теми, кем им
И впервые пожалел о том, что не послушался Торина. Конечно, подобные мысли – просто малодушие и трусость, но теперь, находясь совсем рядом с Эребором, молодой гном с удивительной ясностью осознал близость смерти. Ощутил ее зловонное дыхание, которое не несло с собой ничего, кроме пустоты, помноженной на вечность. В загробную жизнь верилось с трудом. Да и не хотелось в нее как-то верить.
— Ты чего притих? — Фили подошел из-за спины. Голос брата успокаивал. Подняв взгляд, Кили кивнул в сторону.
— Гэндальф сказал, что не пойдет с нами через Лихолесье, — толкучка вокруг мага росла и ширилась. Возмущенные и явно напуганные, все спутники наперебой кидались на Серого Странника. Сыпавшиеся со всех сторон вопросы листопадом накрыли Гэндальфа. Растерянный, маг пытался успокоить паниковавших искателей приключений. Кили хмыкнул. Что-что, а приключение они точно нашли. — Теперь все пытаются убедить его идти через лес с нами. Однако что-то у народа это плохо получается.
— Дела не ахти, братец, но обычно тебе подобные ситуации не мешали улыбаться в тридцать два зуба, — Фили присел рядом. Отцепил от пояса бурдюк с водой. Отпил немного и предложил брату. Вода была вкусной, Кили знал об этом. Они наполнили опустевшие меха в небольшой речушке, что попалась на пути. В ней же искупались и рядом с ней же отдохнули. Правда, недолго. — На, держи. Попей, может, станет легче.
— От воды легче не станет, но мне всегда нравился твой оптимизм, — Кили покачал головой, отказываясь от предложения брата. Фили, нахмурившись, убрал бурдюк. Он явно хотел задать какой-то вопрос, на лице было написано. Всегда чувствовавший плохое настроение брата, Фили при этом не навязывал свою помощь. За что сам Кили был ему благодарен. Опустив взгляд, молодой гном задумчиво провел рукой по своему мечу. — Мы почти у Эребора, веришь в это?
Ответ последовал не сразу. Фили смотрел вдаль, куда-то на юг, где зеленые холмы, сливаясь друг с другом, перетекали в горизонт.
— Не очень. Еще тяжелее мне поверить в то, что под Эребором спит дракон. Знаю, о чем ты думаешь, — Фили поджал губы. Его серые глаза казались темнее обычного, хотя день был ясным. — До последнего боя с орками я воспринимал весь поход как сон. Кажется, что все нормально, но чем ближе мы к Одинокой Горе, тем страшнее становится. Не поверишь, но вчера не мог заснуть. Долго представлял себе, как выглядит дракон. Пытался понять, какого это – встретить его взгляд и погибнуть, почувствовав на коже безумный жар. Представить так и не смог, зато осознал, насколько коротка жизнь.
— Я маму вспоминал, — неожиданно перебил брата Кили. Голос не дрожал, но сквозь него просачивались какие-то горькие и одинокие интонации. Не знай гном сам себя, решил бы, что слушает какого-то нюню. — Вспоминал, как она плакала, отговаривая нас. Мне тогда странным показалось, что она так сильно изменилась. Так…
— Постарела, да? — Фили кивнул. Отвел взгляд в сторону, будто пряча его. Кили захотелось улыбнуться, но не вышло. Впервые в жизни, пожалуй. — Как кажется мне, прощаясь, она уже не надеялась на новую встречу.