Чертоги Казад-Дума

Каэрия

Хмыкнув, Торин заметил еще кое-что. У юной человеческой красавицы действительно не было при себе оружия. Вообще никакого. В этот раз молодой Король не испытал удивления, но лишь нашел подтверждение собственным думам. Хотелось бы узнать, каким образом молодая особа намеревалась защищаться от недругов, в случае неприятных с ними встреч. Явно ведь в рукопашном бою против орков и прочих тварей у девчонки и шанса то победить не было. С такой задачей и большим человеческим воинам сложно было бы справиться. А о детишках, как эта наездница, речь вообще идти не могла.

Задумавшись, гном спешно обошел один улей, остерегаясь летавших вокруг пчел. Подождал, пока мимо пройдут племянники. Пропустил

вперед остальных своих друзей. Хлопнул по плечу замыкающего компанию Бомбура – добродушный толстяк выглядел обиженным и уязвлённым речами Гэндальфа о «двух гномах в одном» – и двинулся следом. Настроение, к счастью, стало немного лучше. Хотя бы потому, что яркое клеверное поле, в цвету пылающее сочными красками, навевало воспоминания о детстве. Ощущая успокоение, Торин со всей компанией завернул по направлению к широким воротам. Девушка, что теперь вела всех гномов за собой, открыв калитку, пригласила гостей во внутренний двор, обнесенный изгородью. Улыбаясь и кивая, она подождала, пока внутрь дворика зайдет Торин. Когда все гномы оказались по «домашнюю» сторону ворот, девчушка ловким движением взяла своего коня под уздцы, ногой прикрыла калитку и рукой указала куда-то вдаль.

— Идите дальше, прямо по тропинке. Увидите низкий деревянный дом и заходите в него, вас уже ждут, — девушка стояла рядом с лошадью, поглаживая морду вороного коня, который судя по всему, порывался куда-то быстренько ускакать. Жеребец казался строптивым: только теперь Торин понял, насколько действительно огромным был этот черный скакун. Широкие копыта коня оставляли в земле большие глубокие следы. Мохноногий, он выбивал ногами упрямую чечетку, силясь вырваться из рук хозяйки. То и дело разворачивая строгие аккуратные уши в сторону, вороной великан легонько тыкался девчушке в плечо. Картина поражала своим великолепием. — Будете встречать на пути животных – не пугайтесь и ни в коем случае не обижайте их. Беорн такого не потерпит.

Досказав последнее, девушка потянула своего жеребца куда-то в сторону. Счастливый, конь без промедления ступил следом за наездницей. Гномы, поняв, что проводника они в чужом доме лишились, тут же заголосили.

— Послушайте, милейшая, лучше будет, если Вы отправитесь с нами! — из толпы вышел Бофур, мило улыбаясь и скромно пряча руки за спиной. Поглядев на него, Торин хмыкнул. Друзья соображали достаточно резво. Перешептываясь, они искоса и недоверчиво оглядывали девчушку. Сам Король-под-Горой не находил в юной особе ничего опасного, но, как показывал горький опыт, зачастую очевидная доброжелательность могла скрывать за собой ярую ненависть. — Как же мы объясним Вашему хозяину свое появление? Нагло появляться в дверях – не дело. Нас ведь никто еще не приглашал.

Бофур замолк, в искреннем и неприкрытом волнении ожидая ответа. Девушка, смотря гному прямо в глаза, снова рассмеялась. Лицо Торина при этом вновь тронула улыбка. Красивый смех, переливчатый, почти детский. Давно не приходилось слышать такого.

— Я Вас приглашаю, мистер гном. Вас и друзей Ваших. Но если вы робеете, деваться некуда, — отпустив поводья, девушка хлопнула вороного скакуна по крупу и, подождав пока лошадь скроется за деревьями, прошла вперед. — Идемте.

— Идемте.

Ловко развернувшись, девица широкими шагами прошла к каменной тропинке и повела всю компанию вперед. Фили, с любопытством оглядывая незнакомку, гадал, кем она приходилась хозяину шикарных пчелиных владений. Как сказала сама девушка, Беорну она была воспитанницей. Верилось с трудом, учитывая нелюдимость всех оборотней.

— Она не похожа на человека, — прошептал Кили в полголоса, поравнявшись с братом. Опустив голову, он кивнул на красавицу-незнакомку.

Маленькая, тоненькая, расторопная, больше прочего она отчего-то напоминала Фили рыжую белку. Движения девушки были плавными, отточенными, умелыми. Походка – прыгающей, но упругой. Тяжелый шаг компенсировался удивительной ловкостью. Странное сочетание. — Сам-то ее видел?

— Еще по дороге сюда, — Фили с легким раздражением окинул брата взглядом. Последний как обычно много говорил, много улыбался и отчего-то краснел. Упаднические мысли, судя по всему, вместе со всеми мыслями в целом убежали из головы Кили. Хотелось бы знать, в каком направлении. — Ехала к Карроку. Меня другое удивляет. Одета бедно, а подпруга коня серебром вышита.

Мимо братьев важно прошел белый баран. Яркий, как облачко, он искоса окинул гномов пренебрежительным взглядом, и поплелся прочь, неторопливо перебирая ногами. Как у барана мог быть пренебрежительный взгляд, Фили не волновало. Гораздо более важной деталью являлась походка этого животного: он шел в положении «стоя», на двух задних ногах. Прицокивая копытцами, лихо так топал к зеленой изгороди.

— Во имя Дурина, куда мы попали? — озвучил Кили мысли, пожалуй, всех гномов. В Средиземье, конечно, хватало чудных вещей и еще более чудных существ. Но ходящих как люди парнокопытных парням встречать ещё не доводилось. Поражаться было чему, хотя стоило помнить, что проявленное удивление могло быть оскорбительным к местным обитателям.

— Слушай, не спрашивай ничего, ладно? — попросил Фили брата. Сморщив нос, молодой гном представил себе, как выглядит хозяин пасеки. Воображения хватило только на то, чтобы пририсовать человеку уши и хвост. Как объяснил Гэндальф, Беорн мог превращаться в медведя. И, ссылаясь опять же на слова мага, оборотень этот обладал тяжелым характером. А попадаться под лапы огромному косолапому крайне не хотелось. — У меня и так двоякие мысли в голове, а тут еще ты…

Кили надулся, но уже через минуту засиял как солнышко. Догадаться о причинах столь бодрого настроения было достаточно просто. В воздухе, где-то в стороне, разливался пряный, пьянящий аромат свежеиспечённого хлеба. Сладкая сдоба, судя по тем мягким и карамельным ароматам, что щекотали носы голодных и усталых путников. Пустой желудок возмущенно заурчал при мыслях о скором обеде. Сглотнув, Фили приказал себе не торопить события и не вопить от счастья, которое могла доставить всем гномам крепкая и горячая трапеза. Хотя стремление броситься вперед и наворовать сытных булочек было огромным.

— Как я есть хочу. Я безумно хочу есть. А пахнет ведь корицей и медом. И парным молоком, — начал причитать за спиной Бомбур. — Наверное, аппетитные штуки стряпает этот Беорн. Только представьте эти круглые воздушные хлебцы, пропитанные свежим янтарным медом…

Фили от злости остановился. Кили поступил так же. Пылая негодованием, братья, не сговариваясь, обернулись к тучному гному, который мягко улыбался и сверкал глазами. Бомбур, встретив суровые взгляды племянников Торина, тут же смолк.

— Бомбур, сделай одолжение – заткнись хоть на минуту, — учтиво попросил Фили, сам того не ведая представляя описанные рыжим гномом вкусности. Желудок теперь устраивал маленькую революцию. Чтобы унять его вой хватило бы и маленького кусочка хлеба, но не на шутку раззадоренный, теперь он требовал действительно вкусных вещей.

— А если не смолкнешь, матерью клянусь, я сам тебя слопаю и даже не поперхнусь, — прошипел Кили, четко и ясно выговаривая слова. Толстяк, услышав всю тираду, грустно и отчужденно моргнул. На секунду Бомбура стало жалко. Однако после того как спазмы в животе повторились, Фили убедился в правильности совершенной над компаньоном словесной казни.