Чеснок и сапфиры
Шрифт:
Я позвонила Майрону: ему страшно хотелось сходить на дармовщинку в модный ресторан. Когда я сказала, что ресторан, который я намереваюсь посетить, называется «Бокс Три», и я там уже побывала, описала и ту свою трапезу, то у Майрона вдруг объявились срочные дела.
К счастью, в самый последний момент на помощь мне пришла Марион Каннингхэм. Она приехала в Нью-Йорк на обсуждение своей последней книги — «Учитесь готовить» — вместе со своим издателем, и, когда я сказала ей, что ужин должен быть ужасным, она лишь рассмеялась.
— Какая разница! —
— «Макдоналдс», пожалуй, будет получше, — сказала я.
— Если бы дело было в еде, — сказала она, — то я осталась бы дома. Просто скажите, куда мы пойдем и кем вы будете на этот раз.
— Как тебя зовут? — спросил Ники, когда я предстала перед ним в новом обличье.
— Эмили Стоун, — сказала я.
— А чем ты занимаешься?
— Я — менеджер ресторана. Я очень пунктуальный человек.
— Что это значит?
— То, что я никогда не опаздываю. И не делаю ошибок. Я очень строгая. Я тебе не понравлюсь, потому что я очень противная.
— Нет, мамочка, — возразил Ники, — ты не можешь быть противной.
Он ошибался.
— На что ты уставился? — рявкнула я на Джина, едва войдя в лифт.
Давно прошли времена, когда я его дурачила. Теперь у него была новая роль. Джин стал последним инспектором. Ему нравилось осматривать меня и подмечать, не выбилась ли из-под парика прядка волос, не надела ли я перчатки, бусы или шарф — те, что носила раньше. Обычно эта процедура мне нравилась.
Но сегодня, когда он сказал: «Вы хорошо выглядите», я только промолчала. Он продолжил разговор:
— На этот раз все хорошо. Иногда я боюсь, что вы перебарщиваете, а сегодня все нормально.
Я поджала губы и снова не сказала ни слова.
— Как вы ее назвали? — не уступал Джин.
— Эмили, — сказала я. — Для тебя — мисс Стоун.
— Да, мадам, мисс Стоун, — сказал он и приподнял воображаемую шляпу.
Он опустил лифт и открыл дверь.
— Позвольте мне сказать, мисс Стоун, — пробормотал он, когда я протиснулась мимо него, — похоже, сегодня вам не будет весело.
— Обрати внимание на свои манеры, — прорычала я и вышла из дома.
Я шла по тротуару, и на лице было написано: только попробуйте встать на моем пути. Никто не осмелился. Дойдя до угла, увидела молодую женщину, робко размахивающую руками в надежде остановить такси. Желтая машина шла навстречу. Я командным жестом вскинула руку, и автомобиль, скрипнув тормозами, послушно остановился. Молодая женщина сделала слабую попытку подойти, но я отпихнула ее в сторону и открыла дверцу, думая при этом, что такие люди не должны жить в Нью-Йорке. Если она не знает, как вызвать такси, то пусть и не претендует на мой автомобиль.
— Но, но, но… — залопотала она, когда я хлопнула дверью перед ее носом.
— Угол Сорок девятой и Второй, — бросила я шоферу. — Поезжайте через парк на Семьдесят
— Мм… — произнес водитель, но сделал все, как я сказала.
Я уселась на заднее сиденье. Молча смотрела на счетчик.
Настал момент оплатить поездку, я отсчитала монеты, добавила скудные чаевые, со щелчком захлопнула сумку и повернула ключ в замке. Направляясь к ресторану, чувствовала спиной тяжелый взгляд шофера.
Впереди меня, держась за руки, шла к дверям молодая пара. Молодой человек казался вымытым до блеска. Даже со спины я видела порозовевшие от волнения полукружья ушных раковин. Иссиня-черные волосы блестели. Пальто на нем не было, и я догадывалась, что его двубортный черный пиджак был поношен, но хорошо отглажен. Скорее всего, он взял костюм напрокат, как и кожаные ботинки. Девушка была еще моложе его, немногим более двадцати. Легкие черные волосы, круглое доверчивое лицо, полные губы цвета земляники. Из-под пальто виднелось платье из бежевого шифона длиною до колен. Пальто было расстегнуто, и я заметила, что к верхней части платья с открытыми плечами была приколота большая красная орхидея. Они были юными, неоперившимися, бедными и преисполненными надежд. Им здесь не место, подумала я, мрачно шагая следом. Если бы они промедлили хотя бы мгновение, я оттолкнула бы их и первой прошла в дверь.
Но они все так же мечтательно, не останавливаясь, вошли в ресторан, а я — следом за ними. Марион подняла голову, когда мы вошли. Она непринужденно сидела на неудобном стуле возле камина и одета была, как всегда: черные брюки, черный жакет, накрахмаленная белая блузка. Серебристые волосы убраны назад, обнажая лицо с прелестными морщинками. Изумрудные глаза, внимательно вглядевшиеся в меня, казались огромными. Молодая пара одновременно обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел следом за ними.
— Эмили? — спросила Марион.
Когда я кивнула, она поднялась одним гибким движением, подошла и серьезно протянула мне руку.
— Очень рада с вами познакомиться.
Твидовая администраторша, проигнорировав молодую пару, обошла их, словно не заметила.
— Дамы, — сказала она и взяла наши пальто. — Туда, пожалуйста.
— Но они пришли раньше нас, — тихо сказала Марион.
— Подождут, — бросила администраторша.
Непреклонный тон ясно показывал: она будет рада, если молодежь уйдет, не дождавшись.
Она отвела нас в обеденный зал, где мы с Кэрол ели наш ленч. Сегодня огонь в камине пылал, а за столами сидели мечтательные пары в поисках романтики. Снятые с тарелок розы лежали на скатертях, задыхаясь без воды. Однако медноволосая девушка, сидевшая слева от нашего столика, сунула розу себе в декольте. Цветок подчеркивал глубокий вырез ее платья. Ее партнер — лысый мужчина — изо всех сил старался не смотреть на розу. «Старая калоша!» — ядовито подумала я и повернула стул, чтобы их не видеть.