Честь мундира. Записки полковника
Шрифт:
Он не замечал, не мог заметить и другого – вдруг от края празднично ликующей толпы резво отъехала инвалидная коляска с безногим ветераном в старенькой военной форме с танковыми эмблемами на затертых бархатных петлицах. Инвалидная коляска побежала следом за знаменосцем, – две сильных руки человека, сидевшего в ней, шустро крутили колеса.
И аплодисменты, и приветственные крики гигантской толпы зрителей справа и слева стали еще громче, еще яростей, – да так, что Свечин не выдержал и оглянулся, все так же крепко держа Боевое знамя армии живой
Тут комбат Свечин впервые в жизни нарушил воинский ритуал: он не стал, как положено, нести Боевое знамя до конца положенного маршрута, а остановился, подождал инвалидную коляску Нестерова и вставил древко в проем сидения. Знамя качнулось, но сильные руки Нестерова подхватили его, – так дальше и поплыло алое полотнище вдоль аллеи, а Свечин одной рукой подталкивал коляску однополчанина. А следом за ними выходили из праздничной толпы все ветераны, которые могли идти в этой стихийной колонне, – иные были на костылях. И всех их зрители забрасывали цветами… Майор Гридин шел в этом шествии последним и не мог сдержать слез…
После парада в Бауманском саду ветераны вместе с родней направились в большую рабочую столовку неподалеку, – там были уже накрыты столы. А Гридин с двумя бойцами-ассистентами повез на машине Боевое знамя в музей. Длинное древко зачехленного замени еле помещалось в салоне. Когда машина ехала по мосту, Гридин увидел алые звезды на кремлевских башнях и золотые купола церквей. И сказал шоферу:
– Молодой человек, вас можно попросить об одолжении? Давайте проедем мимо Кремля.
– Дорога забита, отец, но сейчас попробуем…
И он свернул на дорогу, ведущую вдоль красных стен Кремля.
Машины ползли с черепашьей скоростью плотным железным строем. По тротуару густой, нескончаемой чередой шли прохожие.
– Кажется, мы попали в глухую пробку, – сказал Гридину шофер, нервно барабаня пальцами по рулю.
– Вы уж меня извините, – ответил ему Гридин, – но я, наверное, в следующий раз Кремль могу и не увидеть…
– Да что вы, товарищ майор, – бодро откликнулся шофер, – вы же еще каким молодцом держитесь! Вам еще жить да жить!
Машина со знаменем стояла в глухой пробке, и конца-края ее не было видно.
И вдруг Гридин сказал солдату-ассистенту, сидевшему на переднем сидении рядом с шофером:
– Сынок, а давай-ка расчехлим знамя.
Солдат недоуменно взглянул на Гридина:
– Да-да, расчехляй, – еще раз сказал Гридин.
Солдат стащил зеленоватый брезентовый чехол со знамени и перевел настороженный взгляд на Гридина. А тот командным голосом давал распоряжение шоферу и солдатику:
– Открыть правое переднее окно! Высовывай знамя!
Большое алое полотнище то радостно трепетало на ветру, то благодарно поглаживало алым шелком бок автомобиля.
Увидев его, люди на тротуаре стали аплодировать и что-то восторженно кричать, а соседние
Когда Гридин привез знамя в музей и ему выписали справку, что реликвию он вернул в целости и сохранности, Иван Семенович аккуратно свернул документ, засунул его в боковой карман старенького своего военного кителя и, взглянув на заведующую знаменным фондом, которая собиралась уносить алое полотнище куда-то в подвальные запасники, сказал:
– Подождите, пожалуйста.
Он снял фуражку и положил ее на подоконник. Затем цепляясь дрожащими руками за отопительную батарею, медленно опустился перед знаменем на одно колено и поцеловал алый шелк с названием его гвардейской танковой армии.
Две слезы скатились с его щек на старый, видавший виды шелк, и растаяли, оставив после себя лишь два серых и влажных пятнышка.
Затем он так же с трудом встал, выпрямился, надел фуражку и вскинув руку к козырьку, отдавая честь святыне.
Заведующая знаменным фондом, прислонив знамя к стене бухгалтерии, упорно пыталась вернуть ему уплаченные музею деньги, но он решительно отстранял ее руку.
Женщина шла за ним до самого парадного входа, а там так и осталась стоять на ветру в легком летнем платье – с пачкой тысячных купюр в руке. Она стояла на верхней ступеньке высокой каменной лестницы у парадного входа до тех пор, пока машина с Гридиным не смешалась с потоком других авто.
И на праздничном вечере ветеранов Ударной гвардейской танковой армии, и на следующий день, когда его полным автобусом провожали на Павелецкий вокзал однополчане, он о своих деньгах, заплаченных за Боевое знамя, никому не сказал и слова.
А в мае 2011 года, когда в музей за Боевым знаменем приехал уже другой ветеран и ему тоже сказали, что за аренду полотнища по приказу министра обороны надо платить, он люто выматерился, но в бухгалтерию пошел. Там его нашла та же начальница знаменного фонда, которая год назад так же торговалась с майором в отставке Гридиным.
– Никаких денег вам платить не нужно, – сказала она ему, – ваш товарищ еще в прошлом году все оплатил.
А через полгода майора в отставке Ивана Семеновича Гридина не стало…
И комбат Свечин после инсульта в Бауманский сад 9 мая 2011 года уже приехать не смог. Врачи категорически запретили ему покидать госпитальную палату.
Но традиционную встречу ветеранов своей танковой армии он все же увидел – внук снял ее на видеокамеру и показал деду на планшете.
Многих однополчан, отмечавших с ним День Победы в прошлом году, комбат Свечин на кадрах видеосъемки уже не обнаружил…