Честь Рима
Шрифт:
— Это действительно так! — вмешался Аполлоний. — Гораздо более захватывающе и опасно, я бы сказал. Настоящее приключение.
Катон бросил на него раздраженный взгляд, прежде чем продолжить.
— Правда в том, что нам нужно было бежать из Рима в спешке.
— Беда?
Катон кивнул. — Ты помнишь, что до того, как я принял командование, мне было поручено сопровождать бывшую фаворитку императора на Сардинию, когда Нерон отправил ее в изгнание.
Макрон подумал и кивнул. — Верно. Мы видели ее в императорской ложе в тот день на скачках. Красотка, насколько я помню. Еще
— Клавдия Актэ… Хотя в то время ее волосы были светлыми.
— Точно! — Макрон щелкнул пальцами, а затем уставился на спутницу Катона, и его глаза расширились. — Дерьмо… это ты.
— Пожалуй, — весело улыбнулся Аполлоний. — В каком тесном мире мы все живем.
— Как, хрен его, ты… — начал было Макрон, а затем ошеломленно покачал головой, осознав чудовищность ситуации. — Яйца Юпитера, Катон. Во что ты ввязался? Любовница императора и изгнанница? Как, вездесущие фурии, это могло случиться?
Катон прочистил горло и многозначительно кивнул в сторону сына, пытаясь заставить Макрона смягчить свою речь.
— Это началось после того, как мы достигли Сардинии. Я не мог оставить ее, когда закончилась кампания против разбойников, поэтому она вернулась со мной в Рим под вымышленным именем.
— Но Катон, она изгнанница. Вернуться в столицу для нее смертный приговор.
— Я знаю. Вот почему я сообщил, что она умерла от чумы.
Макрон приложил руку к виску и закрыл глаза. — Разве ты не задумывался, что с тобой будет, когда они обнаружат, что она все еще жива?
Клавдия тихонько кашлянула. — Она в комнате. Я пыталась отговорить его, Макрон. Действительно. Я сказала, что мы должны расстаться.
— Очевидно, ты недостаточно старалась, милочка.
— Это был мой выбор, — резко перебил Катон. — Мы держали ее подальше от моего дома. Я взял клятву с домочадцев, что они будут хранить тайну, но всегда есть посетители, гости и торговцы. Я понял, что не смогу скрывать ее вечно. Даже с крашеными волосами и под именем Клавдия Юнилла существовала опасность, что ее кто-нибудь узнает. Итак, мы уехали из Рима на маленькую ферму, доставшуюся мне в наследство от сенатора Семпрония. Мы пробыли там несколько месяцев, пока я улаживал свои дела и готовился к нашему приезду сюда. Мне нужно было найти место как можно дальше от Рима, среди людей, которым я мог бы доверить сохранение нашей тайны. Я не зарегистрировал наш приезд у прокуратоура в Лондиниуме. Никто не знает, кто мы и чем занимаемся. Я намерен пока оставить все как есть. — Он с виноватым видом перевел взгляд с Макрона на Петронеллу. — Мне жаль. Теперь это подвергает опасности и вас. Но я не мог придумать более безопасного места для Клавдии.
Макрон на мгновение задумался, а затем устало улыбнулся. — Я рад что вы приехали именно сюда. Мы сохраним ваш секрет и позаботимся о вашей безопасности. Даю слово. Верно, Петронелла?
Он посмотрел на свою жену, которая пожала плечами и вздохнула. — Я могла бы догадаться, что твоя отставка окажется какой угодно, только не мирной и тихой. Но мы сохраним ваш секрет, хозяин Катон. Я всегда буду у тебя в долгу за то, что ты дал мне свободу.
—
Аполлоний хлопнул в ладоши. — Это все очень хорошо, но как долго, по-вашему, ты сможешь так продолжать? В какой-то момент из Рима в провинцию прибудет новый человек, который может узнать Клавдию. Тогда что?
— Мы разберемся с этим, если это произойдет, — ответила Клавдия. — Я сделала все, что могла, чтобы изменить свою внешность. Мы останемся в Британии, пока Нерон не умрет, и мы не сможем вернуться в Рим.
— Гениально, — цинично кивнул Аполлоний. — Вполне блестяще. Я впечатлен. Как я уже говорил вам двоим последние несколько месяцев, вам придется придумать что-нибудь получше этого столь продуманного плана.
— Это лучший шанс, который у нас есть, — ответил Катон. — И нам пока это сходило с рук.
— Будет интересно посмотреть, как долго продлится этот обман, — размышлял Аполлоний.
— Ты ничего не забыл? — спросил Макрон.
— Хм… И что же?
— Ты часть этого обмана. С того момента, как ты присоединился к дому Катона. Ты тоже в опасности.
— Конечно и я в опасности. Но я просто не могу сопротивляться желанию увидеть, чем все это закончится. В этой истории есть все качества дешевой слезливой трагедии. То-есть, перед этим просто невозможно устоять.
Макрон закатил глаза. — Сумасшедшие. Вы все сумасшедшие. А теперь вы сделали нас частью этого безумия. Ведь, с тем же успехом, как вы наверняка слышали от моей матери, вы можете быть здесь в такой же безопасности, как и в Риме.
Он кратко объяснил своими словами, что случилось с ним в Лондиниуме, и обрисовал постоянную опасность, исходящую от Мальвиния и других банд.
— Поэтому я не уверен, кто из нас сейчас представляет большую опасность для другого, — заключил он. — Мы оба с тобой в бегах, парень.
— Но мы можем помочь друг другу, — ответил Катон.
— Мы всегда это делали. С самых первых дней после того, как ты присоединился ко Второму легиону в качестве новобранца.
Катон кратко улыбнулся при воспоминании, затем замолчал, обдумывая рассказ Макрона о ситуации в Лондиниуме.
— Возможно, есть способ разобраться с этим Мальвинием, — наконец сказал он. — С ним и его соперником. Слушайте…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Рамирий открыл дверь в таблиний легата и позвал людей, ожидавших в атриуме. Они вошли и столпились вдоль стены напротив Макрона и Катона, стоявших за письменным столом. Перед ними лежал раскрытый набор восковых табличек и стилус. Аполлоний сидел на мягком табурете в углу комнаты, осматривая свои пальцы и выковыривая грязь из-под ногтей острием тонкого кинжала. Когда последний из ветеранов вошел, Рамирий закрыл дверь и встал перед ней. Макрон рассмотрел их лица в солнечном свете, проникавшем через открытые ставни, выходившие во двор. Большинство было знакомо ему по отчаянному отступлению из поселения триновантов. Остальные были ему незнакомы, но казались хорошими людьми — крепкими и не слишком старыми для той задачи, которая стояла перед ними.