Честное врачебное
Шрифт:
Я понимаю, что мои мысли— абсурд. Но это последствия моего затяжного детства. А от него мне очень сложно избавиться.
Всю дорогу папа работает. Отвечает на звонки и дает какие-то распоряжения своему персоналу. Мама все фиксирует в свой планшет, а я откидываюсь на спинку заднего сидения и закрываю глаза. Меня начинает долбить нервная дрожь. И чем ближе мы подъезжаем к университету, тем дрожь становится ощутимее и сильнее.
Я понимаю ее природу. Сложно спокойно смотреть в глаза человеку с которым
Вылезаю из машины и, помахав на прощание родителям, быстро поднимаюсь по ступенькам на крыльцо здания университета. За тяжелыми дверьми уже во всю кипит студенческая жизнь.
Добегаю до нужной аудитории и набравшись мужества открываю дверь.
Даша уже на месте.
— Привет — подсаживаюсь к подруге и внимательно смотрю на ее реакцию. Волнение заставляет заламывать пальцы. Пытаюсь выровнять дыхание и начать разговор.
— Привет — приглушенное. Даша обводит ярким маркером необходимые тезисы в конспектах и тянет мне тетрадь, которую я ей вчера оставила.
— Прости меня, Даш… Я…Я не права была… — я правда стараюсь быть взрослым человеком и держать себя в руках, но когда подруга начинает вытирать слезу не выдерживаю и бросаюсь ей на шею.
— Я люблю тебя, Даш и не хочу с тобой ругаться. Мне очень плохо без тебя — вою подруге в шею, рискуя запачкать ее белоснежный халат палитрой своей косметики.
— Ты тоже меня прости — шепчет подруга и, наконец-то обнимает меня в ответ.
Несколько минут мы молча всхлипываем в объятиях друг друга. Потом отстраняемся и сопливо смеемся.
— У тебя тушь поплыла и ты стала похожа на проститутку — дразнит меня подруга и вытирает нос.
Я зеркалю ее движения.
— Ты не лучше…— мы смеемся и я тяну грустный вздох. — Я еще Дэна вчера обидела. Он наверное тоже на меня злится, да?
Дашка сбрасывает маркеры в пенал, распечатывает влажные салфетки и достает зеркальце.
— Да он уже забил на тебя — смотрит в зеркало и аккуратно стирает под глазами размазанную тушь. — Просто сказал, что он теперь против, что бы ты была крестной нашему малышу.
Я пару секунд улыбаюсь, а когда до меня наконец-то доходит смысл Дашкиных слов замираю.
Дашка смущенно смеется. С места выбрасывает салфетку в урну и поворачивается ко мне.
— Нищеброды тоже плодятся, прикинь — коротко вздыхает и смущенно пожимает плечами.
Мне становится ужасно стыдно за свои вчерашние слова.
— Ты не нищебродка и знаешь, что я так не думаю… — шепчу досадливо. — Почему не рассказала, что беременна?
Мне правда обидно узнавать о беременности лучшей подруги вот так в проброс. Сколько месяцев уже ее малышу в животе?
— Да все некогда было… Тебе некогда. — добавляет с нажимом. —
— Ты такая дура! — вновь обнимаю ее и снова начинаю плакать. — Я бы искренне за тебя порадовалась и отвлеклась от своих драм.
Мы замираем на несколько мгновений.
Внезапно на меня тяжелым грузом обрушивается чувство вины.
— Дашка!— отстраняюсь и ловлю взгляд подруги. Я тяну руку к губам и опускаю взгляд на ее пока еще плоский живот. — Прости меня, дуру… Я тебя вчера так сильно…
— Да забей. Малыш от твоего удара точно не пострадал— Дашка улыбается и мне становится легче, но чувство вины не проходит.
— Бабкина, давай я тебя чем-нибудь вкусненьким накормлю сегодня. Роллы хочешь? Ну или пасту. Я слышала, что все беременяшки — обжорки.
Подруга громко смеется и соглашается: « На все лишь бы я от нее отстала»
Хороший ход.
Я выхожу из аудитории и смываю с себя остатки мейка.
Прохожусь по лицу пудрой и наношу легкие румяна, что бы не выглядеть болезненно.
В аудиторию захожу уже после преподавателя за что получаю замечание, но стараюсь не принимать его близко к сердцу. У меня все налаживается. С родителями померилась, с Дашкой тоже. Осталось самое сложное — Демин.
Учебный день тянется бесконечно долго.
Я умудряюсь три раза уснуть на лекции, благо этого не замечают преподаватели.
После пар веду подругу в кафе и до сыта откармливаю пастой и чизкейком и только когда часы показывают 18.00 вызываю такси и лечу к Демину. Он должен уже приехать.
Подъезжаю по назначенному адресу и с замиранием сердца заглядываю в окна, в которых уже горит свет.
Я слабая, трусливая зайчиха, потому что желание развернуть машину и сбежать домой, к маме и папе— огромное. У меня вдруг теряются все мысли, хотя текст с извинением я разве что на листочке не написала. Целый день прокручивала нашу встречу в голове. Тогда почему же сейчас мне так страшно? Страшно, что не услышит или вовсе не захочет слушать.
Я тяну время. Слушаю, как где-то глубоко в груди стучит мое загнанное сердце и смотрю на окно знакомой кухни.
Я настолько запуталась, что не знаю, что мне делать дальше.
Рискнуть, попытаться все объяснить и возможно быть отвергнутой? Или все же поберечь свои нервы и просто уехать домой, туда, где мне точно поверят и примут, что бы со мной не случилось?
Протяжный гудок за спиной заставляет меня подскочить на месте и торопливо отступить в сторону, что бы пропустить машину.
Под громкие удары испугавшегося сердца я все же подхожу к подъезду, прикладываю к домофону электронный ключ и захожу внутрь.