Четвертый звонок

Гончарова Марианна Борисовна

— И-ди-оооот! — Кока визжал. — Ты что наделал? Кто тебя просил открытия делать?! Эту письменную работу выставили на кафедре как образец талантливой экзаменационной работы! Что я дальше буду делать?! Как я буду зачеты сдавать, где я тебя буду искать?! Зачем ты сдал на «отлично»?!

— Ну во-первых, — ответил польщенный Боря, — не на «отлично», а на «блистательно» с восклицательным знаком, а во-вторых, садись и учи, Кока. Учи с утра и до утра, учи математику. Потому что преподаватель сказал, что он теперь с меня, то есть с тебя, Кока, глаз не спустит, сказал, что я, то есть

ты, надежда отечественной математики. И он не думал, что на заочном отделении учатся такие самородки. И это, между прочим, я еще был сонный, не в полную силу отдался ответу на поставленный вопрос и даже специально сделал ошибку в ответе на дополнительный.

Кстати, Кока сейчас — профессор, заведующий кафедры математики университета в Мичигане.

Вот такой хороший друг, наш дядя Боря. Но вернемся в Германию.

Зоологи в последний вечер, конечно, тоже поволоклись за дядей Борей, который решил посвятить оставшееся время любованию городом. И, когда он так гулял, сопровождаемый сопровождающими, к нему, такому элегантному, в шляпе, с зонтиком, на переходе подошла старенькая дама и, глядя на него снизу вверх, попросила:

— Битте, герр, гафаллен, если вы тоже идете в этом направлении, переведите меня через дорогу. — Старенькая дама просительно смотрела на Боречку.

— Конечно-конечно, фрау, — обрадовался дядя Боря и свернул руку колечком.

Старенькая дама вцепилась дяде Боре в локоть, да так, что он, добрый, милый, воспитанный дядя Боря, аж перекосился на левый бок, но старенькую даму тянул через широченный проспект ответственно и степенно, старательно подбирая шаг под меленькие шажочки своей спутницы.

— А не хотите ли чаю, герр… эээ… герр…

— Альтшуль, — честно представился дядя Боря.

— Да, не хотите ли чаю, герр Альтшуль, у меня в саду под деревьями?.. — спросила старенькая фрау, когда ее благополучно доставили на другой берег проспекта.

— Я бы не отказался, — сотворив лихое коленце, аккуратно держа лапку старенькой дамы, вдруг весело, даже удивившись самому себе и своей смелости, ответил дядя Боря, — но, увы, я здесь не один. А с моими коллегами. — Он широко повел рукой в сторону. Старенькая фрау оглянулась, где, как и следовало ожидать, окопался отряд зоологов со своим юным, но опытным бойцом — земноводным коллегой. Они стояли в стороне, мрачные, уставшие от непонятного языка, от театров и музыки, окосевшие от картинных галерей, утомленные архитектурой и долгими прогулками.

— Они, — рассказывал нам потом дядя Боря, — стояли кучкой, такие печальные, заморенные, угрюмые, что мне до такой степени стало их жалко, что я, извинившись перед старушкой, повел их в биргартен — пивной бар — и там угостил их пивом и колбасками… И за столом, выпив и расслабившись, они вдруг разговорились, обсуждали все увиденное и услышанное в ГДР, благодарили, что без дяди Бори они так и просидели бы в пивных барах и ничего не увидели и не услышали, а так есть что вспомнить и рассказать женам и детям.

«И тещам», — подумал мстительно тогда дядя Боря.

Поскольку после участия в симпозиуме в ГДР у дяди Бори наконец появился опыт пребывания за границей и так как его доклад имел оглушительный

успех в научном мире математиков, в другие страны он ездил уже сам, без сопровождения ученых-зоологов и аспирантов-ихтиологов.

А может быть, он их просто не замечал. Еще мы его спросили, мол, Борис Аркадьевич, а вы не боялись вот так в Америку, в Японию, во Францию, в Италию, в Данию, в Австрию, в княжество Лихтенштейн ехать один…

А дядя Боря нам:

— Да я в Трускавце, в санатории, с шахтерами дружил!!! А они, знаешь, как пьют?! Вот где было страшно.

ЛИЦА И ПЕРСОНАЖИ

Семь сорок

Нет, ну что за чудо прекрасное вдруг увидела я по телевизору! Ну прямо и не думала, и не гадала. Заметила краем глаза и отложила все дела. Уселась перед экраном и не отрываясь, затаив дыхание, досмотрела до конца.

Собственно, ничего необычного, старая передача — ну танцуют люди. Ну «Семь сорок». Как известно, популярный еврейский танец. Ну весело им всем. Но до чего же необычным был состав этого хоровода! Солировал певец, известный российский поручик и корнет Александр Малинин:

Он вый-дет-из-вагона И дви-нет-вдоль-перрона…

А вокруг него довольно бойко отплясывали веселые и беззаботные евреи: Ирина Хакамада, Михаил Горбачёв, Виктор Черномырдин и живописный русский народный хор в кокошниках, косоворотках, с баянами и балалайками.

Самым печальным в этом разбитном хороводе топтался ведущий известной интеллектуальной программы «Что? Где? Когда?» — еврей с перевернутым скорбным красивым лицом и русской фамилией — Ворошилов.

Прекрасные они тогда были все, прекрасные!

Иных уж нет, а те далече…

Вуду

Пишет мне подруга из Живого Журнала — она собирает кукол. Ну такое у нее хобби. Кто-то спичечные этикетки. Кто-то марки. Кто-то собирает модели автомобилей, а кто-то настоящие автомобили. Я знаю человека, который коллекционирует маленькие металлические фигурки. И обязательно чтобы тяжеленькие. Один аниматор собирает сов. А подруга коллекционирует кукол. И вот она пишет, что вчера чуть не купила куколку-вуду. С ручками, ножками. Бонусом — маленькие иголочки. Инструкция, куда их втыкать и куда клеить фотографию врага.

Не до шуток

Город N. Не Черновцы. Нет. Один город N. Пришли в мэрию брать интервью. У входа прошли через металлоискатель и оставили наши паспорта. На площадке между этажами нас просканировал охранник. На следующем пролете — опять охрана. В приемной мы отключили и сдали наши мобильные телефоны. Мне потом объяснили, это чтобы вражеская ракета, с которой мы договорились, не прилетела на сигнал моего телефона и не разнесла здание к чертовой бабушке. Еще один охранник проверил мой диктофон. С этой же целью. Вошли. Повеяло холодом. Разговор двигался туго, как будто мы толкали вручную забуксовавший грузовик.