Четыре хвоста
Шрифт:
На его ваффенроке, как и у остальных воинов лагеря, был изображён кубок, имевший всего одну отличительную черту, вид которой заставил моё сердце пропустить парочку ударов. Это был красный кружок на кубке, бывший символом опытности воина и его принадлежности к немногочисленной группе паладинов Ордена Изумрудного Кубка. Бывалые воины говорят, что тела паладинов улучшают в алхимических лабораториях, используя столь страшные зелья, что секрет их был уничтожен в летах, но учёные Ордена смогли восстановить его, вновь создавая едва ли не совершенных солдат.
Паладин поднял закованную в латы ладонь, жестом
Наконец, оказавшись без брони, они взял в руки двуручный меч и воткнул его в притоптанную землю, опустившись после этого на колени и склонив голову. Какое-то время он стоял в таком положении, читая длинную молитву тихим, практически неслышимым голосом. Пусть слов было разобрать, но я позвоночником ощущал исходящую от паладина силу. Он будто наполнялся изнутри призрачной энергией, отчего едва не начинал светиться даже сквозь плотно закрытые веки, и чувствовалось, что с каждой секундой он становится только сильнее.
Как только воин поднялся и выпрямился в полный рост, закинув на плечо свой меч, покрытый множеством рисунков, то мне стало ясно, что сражение будет кровавым, и уйти отсюда удастся лишь одному.
Глава 19
Сражаться значит дышать. Это изречение было для многих основным, включая меня и стоящего напротив паладина. Я зарабатывал, размахивая заточенным железом, а он восхвалял своё божество, иначе обрекая еретиков на смерть при помощи своего меча.
Первые секунды схватки обозначились молчанием и лёгким шуршанием ветра, проникшего в зелёные кроны местных деревьев. Мы стояли напротив друг друга, анализируя шансы на наши победы. Сейчас каждый понимал, что мы выступили друг напротив друга, ощущая готовность выпустить кровь до последней капли крови своего врага. Никто не хотел нападать первым, прекрасно оценивая силы противника.
Всего мгновение, и мы сблизились со скоростью света, нанося целый ворох быстрых ударов. Клинки сталкивались со страшным звоном, закладывающим уши. Сталь блестела в лучах горячего летнего солнца, и от ударов высекались снопы искр, заставляя опасливо прикрывать глаза. Оба наших меча пели от каждого столкновения.
Паладин, накаченный множеством зелий, сваренных по древним рецептам, двигался со скоростью небесной молнии, нанося столь мощные удары, заставляющие гудеть удерживающие меч ладони. Воин попытался ударить снизу вверх, желая рассечь мне челюсть надвое, но встретил мой цвайхандер, обрушив удар мне на голову. Я закрылся мечом и даже сумел сдюжить, не рухнув на землю, но по всему телу пошла такая чудовищная волна, что от боли захотелось выблевать все свои внутренности, из-за чего я отпрыгнул назад, стараясь продолжать следить за быстрыми манёврами паладина, перемещающегося по нашей импровизированной арене со скоростью тени.
Кроткие
Долго сдерживать напор я не мог. Меч этого человеческого воина не был стальным. Он словно изгибался от удара, заставляя не просто видеть, а предугадывать, куда устремится меч воина. Мне удавалось делать это, постоянно отступая шаг за шагом, но один раз я ошибся, не успел лишь на десятую долю мгновения, но, как бы то не было, сталь паладина достигла моей плоти. Широким ударом от левого бока к правому, он рассёк плотный гамбенизон так, словно это был лишь тонкий лист пергамента.
Клинок рассёк мой живот на два пальца ниже последнего из рёбер. Тело обожгло пламенем, и я почувствовал, как кровь фонтаном ударила из меня. Самая дорогая жидкость крупными каплями стала падать на землю, а сознание начало плыть. Меня словно окунули в реку. Не было больше вокруг рощи и воинов-монахов, готовых разорвать меня и сжечь на ближайшем костре. Тело потеряло контроль, рухнуло на землю, а я плыл по ледяной реке, уносящий меня в орочий Край Вечной Охоты, на встречу со своими многочисленными предками. Я уже видел эти прекрасные степи, леса и холмы, полные мясистой дичи и опасных хищников. Мне были видны вековые пиры с бесчисленными реками мёда, вина и эля, длинные дубовые столы, уставленные мясом и прекрасные девы, вьющиеся вокруг и зовущие наконец прийти к ним, отбросив свой дух.
– Верни.
– Свою.
– Кровь.
Слова прозвучали в голове так, словно с каждым звуком мой мозг клеймили раскалённой печатью. Я почувствовал древнюю силу, идущую ко мне из самой земли. Эта мощь шла из таких глубин, о которых не знали даже дварфы с их бесконечными туннелями, идущими в неизведанные недра планеты.
Моя кровь будто воспылала, превратившись в пылающий нектар, текущий по каждой жилке, приносящий настолько ужасную боль, сколь и великое удовольствие. Каждая частичка тела страдала и находилась в неимоверной неге, которую никогда ранее не приходилось мне испытывать.
Пред глазами предстало существо, чей ужас не мог описать язык ни одного народа. Я ощущал, что на меня смотрит сам Ад. Его взгляд заставлял тело полыхать, а мысли путаться, но отвернуться не было сил. Существо шептало, кричало и выло. Оно пробуждало каждую клеточку моей сущности, заставляя меня подняться, отпустить прекрасный мир, куда со всех паров неслась моя душа, вновь вынуждая меня сражаться.
Я сам не ощутил, как оказался на ногах, а руки подняли выпавший клинок, ставший мгновенно бесконечно холодным. Меч будто полностью стал из льда, который пронзил моё создание, которое покинули все лишние мысли, сконцентрировавшись исключительно на сражении.