Четыре палки в колесо

Иванович Джанет

– Я знаю, что она не работала. Но не в курсе, что она уехала на побережье.
– Я огляделась вокруг. – А где ее кот? Она взяла его с собой?

– В доме, который она снимает, не позволяют держать котов. Кота кормлю я. Мне нетрудно.

Я отъехала на полквартала, когда меня осенило. Палец! Марджи ведь требуется медицинский осмотр. Она должна явиться, чтобы снять швы. И мамаша Максин наверняка тоже нуждается в медицинском наблюдении. Когда я видела ее в Плезант Пойнт, голова ее все еще была в бинтах.

И я погнала в контору, где имелся справочник

адресов. Конни занималась маникюром, а у Лулы в уши был воткнуты наушники плеера. Лула сидела ко мне спиной, и ее бусины клацали вокруг головы, а зад ходил из стороны в сторону в такт джаза. Увидев меня краем глаза, она приглушила звук.

– Охо-хо, - произнесла она. – Тебе больше не светит.

– Как ты узнала? – завопила я, воздев руки вверх. – Непостижимо!

Из угла высунул голову Винни.

– Что за шум?

– Пришла Стефани, - ответила Конни.

Во рту у Винни торчала сигара, которая, я готова была поспорить, была вдвое больше его члена.

– Где Максин? Ради Бога, я через пять дней лишусь денег. Не надо было мне отстранять Барнхардт.

– Я уже сижу на хвосте.

– Ага, - произнес Винни. – В печенках ты у меня сидишь, вот где.

Он нырнул в свой кабинет и хлопнул дверью.

Я поискала адрес Марджи по справочнику и выяснила ее фамилию. В этом районе Трентона находились три больницы. Ближе всего к Новики был госпиталь имени Хелен Фулд. Марджи жила на одинаковом расстоянии между ним и больницей Святого Франциска.

Я поехала в дом Джо, заправилась еще одним куском шоколадного торта и позвонила кузине Эвелин, работающей в госпитале имени Хелен Фулд. Дала ей два имени и попросила разнюхать. Ни Марджи, ни мамаша Новики не разыскивались полицией, поэтому (предположим, что они еще живы) им не было резону прятаться от своих врачей. Их заботило только одно – не дать мне проследить за ними и выйти на Максин.

* * * * *

Было три часа дня, и я в некотором роде лелеяла надежду, что заедет еще какая-нибудь итальянская леди и принесет что-нибудь новенькое на обед. Я то и дело выглядывала в окно, но не видела развозящих еду черных машин. Отсюда возникала проблема, поскольку мысль торчать на кухне Морелли, готовя ему обед, порождала чувство, что я становлюсь домашней наседкой.

Мне позвонила Эвелин и заявила, что у меня удачный день. Обе женщины наблюдались в Фулд. И обе должны были посетить врачей. Она дала мне имена их лечащих докторов, а также список их предварительно намеченных процедур. Я сказала, что я ее должница. Она заверила, что подробное описание Морелли в постели будет как раз то, что надо.

Я позвонила врачам и наплела с три короба их сестричкам в приемной, что забыла назначенное мне время. Оказалось, обеим женщинам полагалось прийти в среду. Черт, какая же я умница!

Притащился Морелли с потным пятном во всю длину серой футболки. Подошел к холодильнику и сунул голову в морозилку.

– В этом доме не хватает воздуха.

Я подумала, что по сравнению

со вчерашним, погода еще ничего. Сегодня еще проглядывал желтый свет, там, где солнце скрывалось за слоями вонючего воздуха.

Морелли вытащил голову из морозилки. Бросил оружие на прилавок и взял пиво.

– Плохой денек?

– Так себе.

– Я видела тебя в северном Трентоне.

– Меня самого ты видела?

– Узнала машину. Предположила, что ты вел наблюдение за «Севен-илевен».

– И вел, и вел, и вел.

– Наркотики?

– Фальшивки.

– Даже не надеюсь, что ты мне расскажешь.

– Да пошло оно все. Министерство финансов так запуталось в этом деле, что уже не имеет значения скрывать. Насколько нам известно, из Трентона уходят фальшивые двадцатки лет пять… возможно и дольше. Взамен министерство финансов предпринимает все. Они потратились на то, чтобы достать одного парня. Никаких пластин для печатания денег не оказалось там, где они должны были быть. Никакой бумаги. Вообще ничего. Исключая канал сбыта фальшивых купюр. Мы даже не можем никого арестовать. И выглядим, как кучка гребаных непрофессионалов. Потом неожиданно вчера на Олден через магазинчик товаров повседневного спроса прошла пара таких двадцаток. Поэтому мы стали пытаться отслеживать, кто ходит в этот магазин.

– Кассир не знал, кто их принес?

– Их обнаружили в банке, когда их пересчитывал служащий, чтобы положить на депозит.

– А ты что думаешь?

– Я думаю, что в первый раз мы взяли того парня, что надо. Случилось так, что ему повезло, и оборудования при нем не оказалось.

– У меня возникла одна дикая мысль. Мы связывали смерть Хелен Бадьян с Максин. Возможно, с Максин это не имеет ничего общего. Может, смерть связана с фальшивыми деньгами.

– Я тоже об этом думал, но образ действия ведет к Максин. Смерть наступила в результате удара в голову, но один палец у нее тоже был отрезан.

У меня имелась даже более дикая мысль, но мне не хотелось высказывать ее вслух, чтобы не выглядеть дурой.

Зазвонил телефон, и Морелли ответил на звонок.

– Да, миссис Плам, - произнес он.

Я выпрыгнула из кресла и побежала к входной двери. Я уже преодолела половину пути, когда Морелли схватил меня сзади за блузку и, рванув, предотвратил мой побег, прижав меня к своей груди.

– Твоя матушка, - сообщил он, вручив мне телефон.

– Стефани, - раздался голос матушки. – Что это я слышу о твоей беременности?

– Я не беременна. Это договор о совместном проживании, а не замужество.

– Все об этом говорят. Все думают, что ты беременна. И что я должна говорить миссис Крэндл?

– Скажи ей, что я не беременна.

– Твой отец хочет поговорить с тобой.

Я услышала, как передали трубку, а затем раздалось пыхтение.

– Папа?

– Ага, - отозвался он. – Как там бегает «бьюик»? Ты должна заправлять его высокооктановым бензином, знаешь ли.

– Не беспокойся. Я всегда заливаю высокооктановый бензин.