Чингисхан. История завоевателя Мира

Джувейни Ата-Мелик

О король! К чему приведет [питие] крепкого вина? И к чему приведет непрестанное пьянство? Король пьян, мир в руинах, и враг спереди и сзади Нетрудно увидеть, к чему это приведет! [1292]

Два или три дня прошло в беззаботном веселье. И вдруг беременная ночь произвела на свет свое дитя — Несчастье, и в полночь, когда трон султана по имени Мудрость был захвачен демоном, зовущимся Невежеством, и глубина сердца стала центром человеческой жадности, и возвышенные мысли, эти благородные скакуны, были усмирены уздой похоти, и опьянение лишило эмира и везира благоразумия и предусмотрительности, и войско Сна овладело миром разума, и все воины и /188/ большая часть стражи (mufradan) были скованы и обездвижены опьянением, — в это время

1292

Это четверостишье цитируется в Китаб-аль-Фахри Ибн-ат-Тиктака, который приписывает его одному из придворных Джелал ад-Дина. См. мою статью Ibn-al-Tiqtaqa and the Ta’rikh-Jahan-Gushay of Juvayni.

Когда треть ночи миновала и утренняя звезда появилась на вращающемся небосводе [1293] ,

татарское

войско, состоявшее из могучих воинов, предводителем которого был Таймас [1294] , напало на людей, не имевших охраны и караула. И по странному совпадению, когда Каан поручил Чормагуну уничтожить султана и назначил для этого нескольких эмиров, он обратился а Таймасу и сказал: «Из всех этих людей именно тебе предстоит нанести султану последний удар». И так оно и случилось. Действуя с осторожностью, думая, что люди, находящиеся перед ними, также наблюдают и выжидают, монголы продвигались бесшумно, подобно ползущим муравьям. Орхан [1295] узнал об их приближении и тут же оказался у ложа султана. Султан видел свой первый сон, забыв о том, что

1293

Shahnama ed. Vullers, 438, I. 82. Вместо az (предлог, выражающий отношения родительного падежа) у Вуллерса zan («той»).

1294

См. прим. 1155 к [XVII] ч. 2.

1295

См. прим. 1066 к [XIV] ч. 2.

События могут, происходить и на рассвете. Что до сна, он заменяет мне радость, он слаще пробуждения, которое прогоняет покой.

Когда от него так грубо прогнали сон, он перестал сомневаться в силе Всемогущего Господа и ясно увидел и осознал, что подол намерения был крепко зажат в руке Провидения; что жеребец Мудрости беспомощно лежал у ног Судьбы; что стрелы знания от лука Возможности сломались, не поразив цели; что Бедствие стояло между ним и Безопасностью; и что он остановился у подмостков Зла. Не дожидаясь вечера, странный гость принялся пить на рассвете, и Мир и Безопасность перепоясали свои чресла, готовясь уйти. Но на этот раз гостем оказался свирепый воин, и хозяин знал, как избавиться от похмелья. Он велел принести холодной воды и вылил ее себе на голову, словно давая понять, что покончил с безрассудством, и /189/ с сердцем, пылающим подобно кузнечному горну, и с глазами, из которых беспрестанно текли слезы, как вода из треснувшего кувшина, он отправился в путь с малой свитой и великим плачем, простившись со своей любовницей Империей — нет, пожав то, что он посеял на поле своей удачи.

Если глаза ночи не сразу нас заметят, мы сочтем это благом. О день юности, да будет прекрасной твоя ночь! Ты и я стали свидетелями Судного дня.

И когда султан собрался отбыть с небольшим отрядом, он приказал Орхану не убирать его знамя и оказывать сопротивление, чтобы он мог выиграть немного времени. Повинуясь приказу султана, он некоторое время безуспешно сражался, и когда он показал монголам свою спину, те, приняв его за султана, бросились за ним в погоню, подобно орлам. Когда они поняли, что упустили свою главную цель (pai az dast dada u va pai girifta), они вернулись в лагерь, где предали мечу офицеров, солдат и вельмож государства, превратив их в пищу для мух и лакомством для волков. Феникс Тщеславие, отложивший яйцо в мыслях каждого человека, которого обуяла гордыня, высидев птенца радости, собралось снести петушиное яйцо. Все надежды этого преходящего мира обернулись прахом, и платье их жизни было разодрано зубами смерти. Если прежде они в своем благородстве были подобны Созвездию Медведицы (banat-an-na?sh) [1296] , ныне они превратились в мертвые тела (abna-an-na?sh) [1297] , служащие ложем для земли и булыжника.

1296

Буквально «дочери могилы» и «сыновья могилы».

1297

Shahnama ed. Vullers, 1061,1.229. Следующая строка, которой нет в списках C, E и G, отстутствует и у Вуллерса.

И так вращается древнее колесо, подобное то луку, то стреле. Оно то любовь и сладкое вино, то ненависть и яд — так вращается колесо Судьбы.

А что до блаженной памяти султана, не способного исполнить свои желания, —

С сердцем, разрывающимся надвое от жестокости и горя этого мира, он боится, что страх до сих пор жив.

/190/ он устремил свое лицо к дороге.

Если таков мир, когда он хранит верность, каков же он в роли тирана? Но миром назвали место, полное ловушек, а временем — сети несчастья, также как вместилище несчастий называется сердцем, а обитель печалей — душой.

О ты, с которым мое существование неразделимо, Я не ведаю, кто из нас носит в себе печали — ты или я. Печаль стучится в сердце. Сердце кричит: «Войди! Мы неразделимы: ты — это я, а я — это ты». Не думаю, что век другой испытает то, что терпим мы от превратностей Судьбы. Сейчас не время для отдыха и покоя. Это время несчастий и эпоха бедствий. Весь мир охвачен злом и смятением, потому что судьба Короля мира подверглась испытанию. О благородный человек, знай, что это зло и смятение — всего лишь горе старой женщины. Более чем странно обвинять в том, что случилось, Время И нападать на него с упреками, когда на устах его печать, хоть оно и наделено даром речи. Разве оно не торопится вперед, подобно человеку, когда все вокруг опутано Смертью? [1298]

1298

Оказалось невозможным установить автора этих строк, однако почти нет сомнений в том, что две строки, приведенные выше (II, стр. 124 и 125), взяты из этого же стихотворения (М. К.).

О том, как султан встретил свой конец, рассказывают по-разному [1299] . Одни говорят, что, достигнув гор Амида [1300] , он расположился на ночь в некоем месте, и отряд курдов решил похитить его одежду и убили его ударом в грудь, не ведая, что они сотворили и какую добычу поймали. Это, впрочем, не удивительно: повсюду, где появляется хума, ей достается от когтей совы /191/, а лев смертельно устает от нападок бродячих псов. И, как оказалось, те курды [1301]

вошли в город, облаченные в его одежды, и некоторые из его свиты узнали его платье и его оружие, и правитель Амида, когда ему изложили обстоятельства дела, велел предать курдов смерти, и выкопать могилу, и в ней похоронить убитого человека, которого считали султаном. Однако другие говорят, что его одежду забрала его свита, а сам он облачился в лохмотья и стал суфием, и скитался по разным странам и жил среди народов ислама. Но как бы то ни было, он оставил этот мир, получив от него безжалостный, жестокий удар.

1299

Рассказ Насави см. в Houdas’ translation. 409-410, а также d’Ohsson, 111,61-62.

1300

Римская Амида, в настоящее время называется Диярбакыр, по названию местности, главным городом которой является.

1301

В этом месте на полях списка C имеется следующее примечание: «Султан, несомненно, был убит курдами, поскольку когда они убивали его, его жена Малика-хатун с небольшим отрядом бежала оттуда в Рум, и атабек Музаффар ад-Дин Абу-Бакр послал тогда людей, чтобы доставить свою сестру из Рума в Шираз. Так было установлено, что именно султана эти несчастные по своей глупости убили ради его одежды».

Годы спустя, когда возникали промеж людей слухи о том, что султана видели в таком-то месте, особенно в Ираке, Шараф ад-Дин Али из Табриша [1302] , который был везиром Ирака, некоторое время тщательно расследовал такие сообщения; и снова и снова по городам и селам распространялись радостные вести о том, что султан находится в такой-то крепости или таком-то городе.

В 633/1254-1255 году один человек поднял мятеж в Устундаре [1303] и утверждал, что он султан, и слава о нем распространилась повсюду. В правление Чин-Темура монгольские эмиры отправили людей, видевших и знавших султана, посмотреть на того человека. Он был предан смерти за свою ложь. Много безумств на земле.

1302

Т. е. Тафриша.

1303

См. прим. 991 к [XI] ч. 2.

Чтобы быть кратким, скажу, что все эти слухи и сообщения не имели никаких последствий. «Всякая вещь гибнет, кроме Его лика. У Него решение и к Нему вы будете возвращены!» [1304]

[XXI] О ЯМИН-МЕЛИКЕ [1305] И ИГХРАКЕ И ОБ ИХ СУДЬБЕ

Когда султан Мухаммед бежал от берегов реки, Ямин-Мелик, который находился в подчинении Герату, проследовал в тот город, а потом отправился дальше, через Гармсир [1306] в Газни. Мухаммед ибн Али /193/ Хар-Пуст из Гура тогда находился в Газни с двадцатитысячным войском как представитель султана. Ямин-Мелик встал лагерем у Суры [?], на расстоянии двух или трех стадий от Газни, и послал к Хар-Пусту гонца с просьбой выделить для них пастбище, чтобы они могли остаться здесь все вместе, поскольку султан бежал, а татары вошли в Хорасан, и [им следует держаться вместе] пока не станет известно о том, что случилось с султаном. А в то время в Газни также находился Шамс аль-Мульк Шихаб ад-Дин из Сарахса, везир султана Джелал ад-Дина, и Салах ад-Дин из Нисы, который управлял крепостью и внутренним городом от имени султана, тоже был там. Хар-Пуст и его эмиры отвечали Ямин-Мелику так: «Мы гурийцы, а вы тюрки, мы не можем жить вместе. Султан каждому назначил земли и пастбища. Пусть каждый остается на своем месте и увидит, что случится». Несколько раз послы приходили от одного к другому, и гурийцы упорствовали в своем недружелюбии. Шамс ад-Дин, везир, и Салах ад-Дин сговорились напасть на Хар-Пуста и убить его. «В своем сердце, — сказали они, — Гуриды — замышляют мятеж против султана, и они не хотят впустить Ямин-Мелика, родственника султана, в Газни». А все войска в Газни были собраны в половине фарсаха от города, где был их лагерь. Шамс ад-Дина и комендант Салах ад-Дин, договорившись таким образом покончить с Хар-Пустом, заманили его в сад. Внезапно Салах ад-Дин из Нисы ударил Хар-Пуста ножом и убил его. Убив его, Шамс ад-Дин и Салах ад-Дин бросились в город, прежде чем его войско узнало о постигшей его участи, и захватили крепость. Тогда гурийцы рассеялись, и через два или три дня Ямин-Мелик /194/ вошел в Газни и стал его правителем.

1304

Коран, XXVIII, 88.

1305

В списке C Ямин аль-Мульк. Этого человека разные историки называют по-разному. Джувейни обычно упоминает его как Амин-Мелика, а иногда как Амин ад-Дин Мелика; но в настоящей главе он назван Ямин-Мелик. Насави везде называет его Амин-Меликом, в то время как Ибн аль-Атхир (XII, 259) — Мелик-ханом. В Табакат-и-Насири Джузджани он представлен как Мелик-хан и Мелик-хан из Герата, а у Рашид ад-Дина (Березин, XV, 126) [Смирнова, 220-223] как Хан-Мелик. [В Сокровенном сказании (§ 257) это Кан-Мелик, а в Юань-ши– Миэ-ли-ко-хан (Krause, 38, Haenisch, Die letzten Feldzuge Cinggis Han’s und sein Tod, 530-531)] Он был вождем тюрков-канглы и двоюродным братом султана (сыном его дяди по матери). Его дочь была женой султана. Вначале он состоял на службе у султана Мухаммеда, который доверил ему управление Гератом, а впоследствии поступил на службу к султану Джелал ад-Дину и стал одним из его высших военачальников. См. стр. 287 и 288, а также Nasawi tr. Houdas, 109, 144-145. В конце концов он был убит монголами при Пешаваре во время переправы Джелал ад-Дина через Инд. См. стр. 290-291 (М. К.)

1306

См. прим. 332 к [XXII] ч. 1.

Через некоторое время пришло известие, что Чингисхан прибыл к Талакану неподалеку от Балха и что две или три тысячи монголов, разыскивающих Ямин-Мелика, проследовали через Гармсир [1307] . Он собрал войско и отправился им навстречу. Увидав, что его силы превосходило их численностью, они отступили, не вступая в бой, и Ямин-Мелик преследовал их до самого Буста [1308] и Тегинабада [1309] , откуда монголы отбыли в направлении Герата и Хорасана, а Ямин-Мелик отправился в Сивистан [1310] через Кусдар [1311] . Он взял с собой Шамс аль-Мулька и заключил его под стражу в крепости Куджуран [1312] [в районе] Буста и Тегинабада. Салах ад-Дина он оставил в Газни, и в его отсутствие горожане подняли мятеж и нанесли ему увечья.

1307

См. прим. 332 к [XXII] ч. 1.

1308

Современный Калай-и-Бист.

1309

Возможно, находился на месте Кандагара. См. Minorsky, Hudud, 345.

1310

Сивистан, известный также как Балис или Валистан, — современный округ Сиби, к юго-востоку от Куетты.

1311

Кусдар. В настоящее время Хуздар, в 85 милях (136 км) от Калата. См. Minorsly, op. cit., 373.

1312

KJWRAN. He идентифицирован.