Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Татий действовал не очень уверенно. Он приставил первый кол к левой руке своей жертвы, долго не мог решиться, а затем пересилил себя и нанёс первый удар.
Приколотить человека к земле — это непростая задача, поэтому Татий провозился около двадцати с лишним минут.
— Иди в дом, — велел ему Эйрих, когда кровавая работа была закончена.
Римляне умрут, со временем. Кто-то от кровопотери, кто-то от жажды. Эйрих не испытывал к ним ненависти, он никогда не был кровожадным. Но это жест для жителей деревни, которые хотели отмщения за погибших близких.
У места казни собралось
Потеряв интерес к действу, Эйрих вернулся домой, где уже кипела чистая вода в котелке на печи. Он собирался освободить Татия от конского волоса в любом случае, что бы он ни выбрал, потому что пользы от увечного раба не так много, как хотелось бы.
— Ложись на пол и поставь ноги на табуретку, — приказал Эйрих, поместив свой нож в кипящую воду.
Последнее — это сведения от личного лекаря, который часто говорил, что если лекарские инструменты и тряпки достаточно долго подержать в воде, нагноения раны будет меньше или вообще не будет.
Далее Эйрих вскрыл пятки Татия и вырезал оттуда клочки стриженного конского волоса, сросшегося с мясом. Чтобы раб не кричал слишком громко, Эйрих вручил ему палку для стискивания зубами — проверенный метод, позволяющий раненому сфокусироваться на чём-то другом и занять себя делом.
Когда последний конский волос покинул пятку Татия, Эйрих промыл его рану кипячённой водой, после чего зашил кожу нитью, вытащенной из той же кипящей воды. После этого он наложил горячую повязку, предположив, что так можно будет остановить миазмы, вызывающие лихорадку.
Татий, ещё на этапе вырезания конских волос, потерял сознание, но приходил в себя несколько раз, когда его ноги ошпаривались кипятком. Опия у них нет, хотя Эйрих слышал от Виссариона, что римляне знают это средство и активно его применяют не только в лекарском деле, но и для развлечения особо богатых вельмож. Как и в степи, в прошлой жизни, опий здесь стоит больших денег и по мошне только самым богатым и влиятельным...
Закончив работу, Эйрих оставил бедолагу лежать на земле у печи. Ходить он сможет нескоро, но когда сможет стоять на ногах, ему будет предложено остаться и влиться в ряды готов.
Он собирался дать уже бывшему рабу пару вдовых молодух, дом, а также занятие — он должен будет учить молодых воинов латыни, вместе с Виссарионом и Хрисанфом.
Теперь, когда власть почти в руках Зевты, Эйрих, наконец-то, получит свой кусочек долгожданной власти и начнёт исполнять давно вынашиваемые планы.
Язык надо учить, причём он пригодится очень и очень скоро.
В этих краях нельзя задерживаться слишком надолго. Гунны сидят слишком тихо, явно что-то готовят. Сидеть и поживать спокойно, помня о находящейся за Дунаем смертельной опасности — это преступно.
«Надо уходить на запад, вслед за Аларихом», — подумал Эйрих. — «Подальше от гуннов, поближе к римским богатствам...»
Примечания:
1 — Равенна — город на севере Апеннинского полуострова (читай
Глава десятая. Ты говоришь как римлянин
/28 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени/
— ... год, два, но не три и, уж тем более, не четыре, — продолжал говорить Эйрих. — Да, здесь хорошо и привычно, но меня сильно беспокоят гунны.
— Мы слишком ослаблены, чтобы срываться с насиженного места и идти в неизвестность, — резонно возразил отец Григорий.
— Лучше столкнуться с неизвестными врагами, чем дождаться прихода известных гуннов, — выдал контраргумент Эйрих. — Они точно придут.
— Откуда ты это знаешь? — спросил священник. — Может, им уже достаточно завоеваний и они осядут?
— Осевшие кочевники? — переспросил Эйрих, представив столь фантастическую картину. — Нет, святой отец, они не остановятся. Ведь гунны знают о богатстве римлян не хуже, чем мы.
— Я не одобряю набеги на правоверных христиан, — сразу же заявил отец Григорий.
Пока что, от этого человека была большая польза. Его паства вызвалась спасти деревню и, фактически сделала это, ведь Эйрих с Зевтой могли, максимум, попортить римлянам кровь и погибнуть бесславно. Но сейчас у священника проявляются его интересы, потому что свою заслугу он чувствует и знает, что способен влиять на многое. Это источник для будущих конфликтов.
«Убивать его — подрывать доверие паствы», — подумал Эйрих. — «Придётся работать вместе и учитывать интересы друг друга».
Они сидели у римской печи в доме Зевты, ожидая приготовления ужина. Теперь, когда в деревне радикально изменилась расстановка сил, самым важным стал именно этот дом.
Вчера были самые большие похороны, какие только знала эта деревня. Триста девяносто три покойника, дружинники и вожди, были похоронены в одном большом кургане, который будет насыпаться до наступления зимы. Идея с небольшим курганом, как у воинов древности, принадлежала Эйриху, который хотел присвоить оружие и брони дружинников в пользу деревни и «общего котла» для вооружения новой дружины из самых способных воинов.
Римлян тоже похоронили, но вокруг основного захоронения — там меньше почёта и, если верить верованиям готов, есть шанс, что в посмертии убитые римляне тоже пройдут Валгринд (1) и будут прислуживать вождям с дружиной в Валхолле. (2) Хотя более вероятно, что римлян ждёт Хельхейм, ведь они пусть и бились, но делали это подло, а таких Вотан не любит и не привечает.