Чингисхан

Мэн Джон

За храмом и ритуалами наблюдал и наблюдает особый клан, который называют Черными шапками. Члены клана ут­ верждают, что происходят от 500 семей, которые после смерти Чингиса были назначены хранителями Белых юрт. Это утверждение скорее фольклор, чем история, наряду с другими, например о том, что эти семьи — потомки Чинги- совых полководцев, иногда говорят — двух, иногда — девя­ ти. Один из этих Черных шапок, Суриху, рассказывал Риху Су, автору великолепной монографии «Мавзолей Чингисха­ на и племя его хранителей»:

525

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

Когда Чингисхан готовился уже перейти в мир иной, наш пре­док, Борчу, стоял у его изголовья. Он очень печалился и рыдал: «Что будет,

когда умрет Великий хан? Что будет с моими потом­ками?» Наконец Чингис сказал: «После моей смерти твои потом­ ки будут жить со мной, поколение за поколением». Вот так это дело было поручено Борчу. Когда Чингисхан умер, мы, потомки Борчу, стали заниматься приношениями и охранять Мавзолей. И эти обязанности продолжаются без перерыва. Я тридцать де­ вятое поколение семьи Борчу.

Какова бы ни была правда о Черных шапках, но они стали элитой, их освободили от налогов и военной повинности, разрешили получать деньги со всех монгольских земель, что они и делали, соединяя эмоциональный шантаж с чистосер­ дечием, как это делали продавцы индульгенций и отпуще­ ния грехов в средневековом христианстве. Так продолжа­лось на протяжении 700 лет.

Столетиями эти функционеры, согласно закону, что бю­ рократические группы всегда имеют тенденцию к усложне­ нию, делились на подгруппы и вырабатывали для каждой новой подгруппы специфические обязанности, столь же мистические и тривиальные и столь же ревностно храни­ мые и защищаемые, как у средневековых гильдий или проф­ союзов красильщиков, с той разницей, что у хранителей Бе­ лых юрт они были древнее и намного священнее. Это были, конечно, одни мужчины, и все обязанности переходили по наследству от отца к старшему сыну. Что-либо подобное трудно себе представить. Ну, к примеру, попробуйте пред­ ставить себе старую семью наследственных типографских наборщиков, которая может проследить свою генеалогию за несколько столетий и которая к тому же проникнута до моз­га костей мыслью, что члены семьи занимаются этим делом только потому, что выполняют долг, возложенный на них богом-царем-предком.

Есть две линии поколений, которые пошли от двух Чин- гисовых полководцев, Борчу и Мухали (лучше не вникать в подробности, как эти утверждения соотносятся с девятью

полководцами и 500 семьями). В соответствии с этим объяс­ нением потомки Борчу были среди тех, кто отвечал за Мавзо­ лей и проводимые в нем церемонии. Вторая группа — потом­ ки Мухали, и в их обязанности входило хранить военные штандарты — пики с косматыми хвостами яков, прикреплен­ ными под самым наконечником, и вести церемонии в их честь. В обеих группах наблюдалось разделение труда между более мелкими подгруппами, а также индивидами, отвечав­ шими за мельчайшие детали ритуала — содержание в порядке колокольчика с конской сбруи, строгий этикет, чтение мо­литв, чтение указов, раскладывание приношений, руково­дство церемониями со спиртным, варка баранов, ношение фонарей, закалывание лошадей и назначение смены караула. С XVI века оригинальные шаманские ритуалы уступали место буддийским. Чингис стал воплощением бодисатвы (или «Будущего Будды») Ваджрапани, Носителя грома, кото­ рый в тибетской мифологии борется с демонами, защищая буддизм. Ритуалы разбивались на серию в 30 ежегодных цере­ моний с четырьмя великими праздниками, самый великий из них — каждую весну. Каждый ритуал состоял из пения, мо­ литв и инкарнаций, многие начинались словами, которые, измените только имена, могут читаться христианскими свя­ щеннослужителями:

Неборожденный Чингисхан,

Рожденный волей священного неба,

Тело Твое небесного имени и ранга,

Ты, взявший на себя верховенство над народами мира...

Власть, собственность, действия, внешность, жены, дети, кони, пастбища — все призывается в поддержку благослове­ ния Господня для преодоления препятствий низвержения, демонов, изгнания болезней, ошибок и раздоров.

Возьмем одну из многих церемоний. Она проводится раз в год перед главным ово,

священной кучей камней на самой высшей точке холма. Ее проводят в память Золотой Колоды, к которой Чингис привязывал своего коня, коня белоснеж-

326

327

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

ного, такого, каким дозволяют сегодня бродить по храму. Го­ ворят, что однажды вор увел такую лошадь и в наказание простоял всю ночь с вросшими в землю ногами в качестве «Золотой Колоды» с привязанной к нему лошадью. После этого обязанностью одного определенного человека стало представлять одну ночь эту «Золотую Колоду». Приходят лю­ ди и кидают в него монетами. Потом из храма приносят мо­локо и 99 раз окропят им землю, пользуясь особой ложкой с дырками. Священник смотрит, какой рисунок получается на земле — его называют «Цветком Богов», и по нему предска­ зывает, будут ли хорошими пастбища и здоровым ли будет скот. Затем после церемонии человека освобождают, он от­ дает лошадь, быстро собирает монеты и убегает, а люди в знак ритуального осуждения кричат ему вслед: «Держи вора!» Часть этой церемонии уходит корнями в традицию, опи­санную Марко Поло во времена Хубилая:

Вы должны знать, что Каан держит огромный табун белых коней и кобыл, их у него больше 10 000 и все чисто белые без единого пятнышка... Так вот, 28 августа Господин, как мне рассказывали, выезжает из Парка (в Шанду), у всех лошадей собирают молоко и разбрызгивают по земле по повелению Идолопоклонников и их священнослужителей, которые говорят, что очень хорошо раз­ брызгивать это молоко по земле каждое 28 августа, чтобы Земля и Воздух, и Вероломные Боги получили свое, а также духи, насе­ ляющие Воздух и Землю. И таким образом эти существа будут ох­ ранять Каана и его детей, и его жен, и его народ, и его имущество, и его скот, и его лошадей, его зерно и все, что есть у него.

Этот ритуал, как и все остальные, со временем изменился. Никто теперь не стоит ночью со вкопанными ногами. Вме­ сто него пятьдесят лет назад в землю врыли настоящий столб. Денег никто не кидает, и никто не кричит «Держи во­ ра!». Сегодня дети и взрослые бегают туда-сюда между стол­ бом и ово, брызгая молоком на бревно и вспоминая старин­ ный добуддийский ритуал.

Мавзолей и его запутанная система ритуальной практики остались для монголов «коза ностра», к которой не допуска-

ются китайцы и другие иностранцы. За эту исключитель­ность хранители готовы умереть. Два историка Мавзолея, Синджиргал и Шаралдай, которых цитирует Сужиху, сооб­ щают, что в 1661 году умер император Маньчжурии Шунь- цзуй, монголы отказались выполнять официальный указ о трауре. Вызванная в Бейджин для объяснения такого непо­ виновения группа Черных шапок заявила, что им приказано всю жизнь исполнять траур только по одному императору, Чингисхану: «Если мы будем в двойном трауре, мы совершим серьезную ошибку в отношении доблестного сына Святого Господа... мы предпочтем умереть, повинуясь воле нашего отошедшего в мир иной императора, чем жить, нарушая (ее)». Маньчжурские чиновники поняли, что им нечем крыть, и даровали монголам право вести себя по своим тра­ дициям, без существенного вмешательства властей, и это право исполнялось в течение последующих трехсот лет.

До недавнего времени Оуэн Латтимор был одним из очень небольшого числа иностранцев, видевших собственными глазами Ограду Господина и ее церемонии и, конечно, пер­ вым взглянувшим на нее критическим глазом. Он приехал в Эдсен Хоро в апреле 1935 года во время весеннего праздни­ ка. Прибыв на эту «аудиенцию с Чингисханом», как он на­звал свой живой рассказ, он увидел пять (а не восемь) юрт, окруженных двумя дюжинами гээров, телег, запряженных волами, стреноженных лошадей и рядами юрт победнее, принадлежавших торговцам и слугам, и раздачу одежды, ве­ дер, моты, лопат, кнутов, седел «и всякого рода жалкой рос­ коши, иллюзии изобилия для нищего люда».