Чингисхан

Мэн Джон

В Китае Хубилай и его наследники делали то, что римляне делали для Северной Европы: строили дороги, каналы, нала­ живали торговлю, вводили эффективное налогообложение, учреждали почтовую службу, превзойти которую смогли только после изобретения телеграфа. Процветающая эконо­ мика держалась на бумажных деньгах. Из Юго-Восточной Азии привозили пряности, китайские шелка и фарфор запол­ няли склады на берегу Персидского залива. Короче говоря, монголы укрепляли все преимущества объединения страны в крупных масштабах, чего всегда добивались китайские пра­ вители, и пользовались всеми благами, которые следовали из этих преимуществ. Делалось это при полном забвении мон­ гольских корней. Янь Лунь Чу Цзай был бы доволен.

На протяжении 150 лет после смерти Чингиса его разбро­санные по империи потомки соединяли Восток и Запад, уча­ ствуя в обмене товарами, дипломатами и экспертами. В 1280-х годах китайский

монах-несторианец Раббан бар Саума посетил папу и встречался с королем Англии в Гаско­ ни. В ответ папа направил несколько своих послов-монахов в Монголию и Китай. Китайские архитекторы руководили ирригационными проектами в Ираке. Китайские общины были в Новгороде и Москве, китайские торговцы в Камбод­ же. Использование бумаги для изготовления книг и денег распространилось на запад, сначала в Самарканд, а оттуда в

Европу, где это изобретение подхватили, развили, и оно лег­ ло в основу изобретения книгопечатания ¹ .

Но монголов никогда не любили. Они давно уже не были кочевниками, но подлинными китайцами не стали. Новые властелины презирали и боялись своих подданных, запре­ щали им владеть оружием, не допускали в государственный аппарат. Марко Поло был губернатором города, министра финансов пригласили из Ташкента, Юнанью правил мусуль­ манин с сыном. Монгольская власть держалась на силе, а си­ ла имеет тенденцию ослабевать. Многие монгольские вожди перенимали придворные привычки, становились льстеца­ми, начинали пресмыкаться перед вышестоящими, брали взятки, забыли про простоту и аскетизм основателя их на­ ции. Другие же помнили, и это порождало взаимное недове­ рие и подозрительность. Ненависть с одной стороны и раз­ ложение на другой не могли не вести к попыткам положить этому конец, и появлялись мятежные головы, одной из кото­ рых удалось добиться своей цели. В 1368 году бывший монах Чжу Юаньчжан сбросил с трона последнего монгольского императора Тогхона Темура, и тот удалился назад в монголь­ ские степи.

О Золотом веке остались воспоминания, сохранилась па­ мять о громкой славе, о живших в те дни гигантах. И волшеб­ ство не умирало, распространяясь по Евразии и через столе­ тия. Каждый правитель хотел иметь горстку золотой пыли Чингиса. Еще долго после русской победы над Золотой Ор­ дой в 1480 году, вплоть до XIX века, члены Золотого Родства продолжали пользоваться высоким статусом. Ужасный Та­ мерлан, Темурленг, тиран из Узбекистана, утверждал, что он Чингисид, кем он не был (потомком Чингиса была его жена).

Идея наборной печати распространилась благодаря монгольскому правлению, но пока никому не удалось найти данных об ее распростране­нии. Гутенберг сделал свое изобретение без всякой помощи с Востока. Об этом можно прочитать в моей книге «Революция Гутенберга», вышедшей в Лондоне в 2002 году (в американском издании она называется «Гутен­ берг») . {Прим. авт.)

314

315

ДЖОН МЭН

Вот почему потомок Тамерлана Бабур назвал себя Моголом, когда в начале XVI века захватил власть в Индии и основал ди­ настию, прекратившуюся только в 1857 году с лишением анг­ личанами власти последнего Могола. Звали его, между про­ чим, Бахадур, отдаленное эхо монгольского баатар, герой, вторая часть названия монгольской столицы Улан-Батор (Красный Герой), и эпитет, которым наградили отца Чинги- са. Даже сегодня мы помним, что в свое время «моголом» на­ зывали богатого индийца, затем богатого англо-индийца, а теперь газетного магната. Для этимолога Руперт Мердок это Чингисхан таблоидов.

Итак, несмотря на медленное, но верное, естественно идущее забвение прошлого, облачка дыма, витающие в воз­ духе после великого взрыва, сохранили свидетельства сво­его происхождения. Для русских «татарское иго» остается самым ужасным периодом в их истории, они обвиняют мон­ голов во многих бедах, включая отрицательные черты на­ ционального характера — поскреби русского, и найдешь та­ тарина. Западная Европа с облегчением выдохнула: «Уф!» - и вернулась к прерванным делам. Вся Европа, но не Венгрия, где недолгое, но страшное вторжение напомнило народу, в совсем недавнем прошлом кочевому, о преимуществах осед­ лого образа жизни. Венгерские дети узнают в школе, что битва при Мохи была определяющим моментом в их исто­ рии, факт, который наконец вспомнили и увековечили ме­мориалом, построенным в 1992 году к 750-летию битвы. Этот холм высотой 10 метров, с торчащими во все стороны крестами, подобен огромному телу с воткнутыми в него ме­чами. Скоро мемориал станет привлекать внимание водите­ лей автомобилей на

строящемся сейчас отрезке скоростной дороги через Великую равнину.

_{ЧАСТЬ IV}

_{ВОСКРЕШЕНИЕ}

¹⁵

СОЗДАНИЕ ПОЛУБОГА

К ВОСТОКУ ОТ ИНЬЧУАНЯ И ЖЕЛТОЙ РЕКИ МЫ ВЪЕХАЛИ В ОРДОС И

очутились в мертвом царстве заводов и голубых грузовиков, окутанных облаками химических выбросов, беспорядочно­ го нагромождения скал и жесткой травы. Мы с Джоригтом были в надежных руках. Наш водитель был мускулист, как борец, с шеей толщиной с анаконду и зловещий вид, кото­ рый он производил, дополнялся щегольскими шортами и теплыми ковровыми тапочками. Особенно обнадеживающе выглядели ковровые тапочки. Они никак не сгодились бы, сломайся мы в облаке токсичных газов или посреди вы­ жженной степи в сердце Ордоса, где не увидишь живой ду­ ши. У нас не оставалось никаких сомнений относительно уверенности шофера Чога в собственном мастерстве и на­ дежности его машины. Для этого были веские причины. Да­ же когда дорога исчезала и мы начинали крутиться между набитыми углем трейлерами, надвигавшимися на нас сквозь поднятую ими же тучу пыли, и объезжать похожий на мерт­ вого диплодока труп чудовища с вывернутыми наружу и рас-

319

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

сыпавшимися по пустыне перегруженными внутренностя­ ми, даже тогда я ни секунды не сомневался, что водитель Чог с его ковровыми тапочками и шеей-анакондой пробьется. Мы направлялись в район, где, по некоторым легендам, действительно был похоронен Чингисхан. Или мог бы быть похоронен, что зависело от того, с кем ты разговарива­ешь, причем никто не мог сказать, где точно. Так или иначе, забудьте в этой главе о горах Монголии. Сейчас мы имеем де­ ло с совершенно иной традицией, которая берет за исход­ ную точку легенду о том, как «повозка духа» Чингиса застря­ ла в грязи. По одной версии, сопровождавшие ее вспомнили другой случай, когда Чингису когда-то очень понравилось это самое место, и он сказал, что «пожилой человек может мечтать о таком месте упокоения». Возможно, именно пото­ му и застряла повозка, ведь он сам выбрал это место для сво­ ей могилы. Эта мысль пустила корни и породила новые вер­сии в новых декорациях, и все они рисовали романтический портрет человека, пораженного красотой луга, на котором только и гулять золотому оленю, гнездиться удодам и пре­ старелым находить для себя вечный покой.

А вот другая версия той же темы, объясняющая, почему ни­ кому не известно точно, где находится место захоронения.

Как-то раз Повелитель пришел на прекрасное пастбище в районе Ордоса, к югу от великого изгиба Желтой реки. Оно было настолько красивым, что он промолвил: «Вот где я хочу быть похоронен, когда умру». Так оно было. И те, кто похоро­ нили его там, не хотели, чтобы его останки тревожили. Но вместе с тем они хотели запомнить это место. Как они это сделали? Они знали, что у верблюдихи отличная память. Они нашли верблюдиху с верблюжонком, которого она кор­ мила молоком. Они убили верблюжонка и закопали рядом с могилой Повелителя. И потом каждую весну они выпускали мать-верблюдиху, и она возвращалась к месту, где был зако­ пан ее детеныш. Так было каждый год, пока верблюдиха не состарилась и не умерла, и тогда уже никто не мог знать, где похоронен Повелитель.

320

Но высокий Ордос — это иссеченное оврагами и покры­ тое редкими скудными лугами плато. Неужели монголы мог­ ли считать его таким красивым?

– Условия меняются, - сказал Джоригт.
– Когда вы сего­ дня едете автобусом из Хух-Хота к монгольской границе, то вокруг один песок. А ведь десять лет назад тут было очень хо­ рошо, — продолжал он, показав на серый пейзаж. — Кроме того, это же высокий Ордос. Никто не говорит, что его похо­ ронили здесь.

Благодаря водителю Чогу мы смогли отметить свое спасе­ ние бульоном из бараньих ножек, сидя в цементном подо­ бии гээра, отдаленно напоминавшем о временах, когда все вокруг было монгольским, пока сюда не пришли китайские поселенцы. Мы спустились из полупустыни к Дуншэну, сто­ лице Ордоса, и направились на юг через саванну, поросшую одинокими деревьями и лугами. Через час мы увидели стену, огораживавшую ельник, сквозь деревья виднелись красно- голубые купола с небольшими колоннами наверху, напоми­ навшими соски необычных татуированных грудей. Дорога проходила через небольшой городок, по выезде из которого мы свернули налево и, миновав ворота, оказались в гигант­ ском дворе с рядами одноэтажных строений по сторонам. Длинный лестничный пролет вел через тройную арку на вершину холма, где возвышались разноцветные купола.