Чистые струи
Шрифт:
Дедушка подхватил Мишку на руки, как маленького, колко щекотнул бородой шею.
— По волков приехал, Мишатка? Самое время, самое время!
Значит, не напрасно поглядывал Мишка в сторону леса!
— Долго ждал? Напугался поди? А я супонь чертову полчаса проискал, а она на оглобле оказалась. Ты уж не серчай, Мишатка!
— Что ты, деда! Я совсем не боялся! Да у меня и патрон с собой. Если бы что — трах об рельсу!
— Ну! — засмеялся дедушка. — Тогда поехали.
— Поехали, деда!
— Но!
Прямо через лес, где дикие волки, через лунные поляны, где кувыркаются в снегу разбодрившиеся зайцы, — к бревенчатому дому на самом краю села, где ждет его, Мишку, бабушка. Вот уже и совсем близко!
После радостной встречи и чая со всякими вареньями Мишку разморило, и он проспал до самого обеда. Когда он проснулся, услышал сердитый голос бабушки:
— И перестань выдумывать, старый! Никуда он с тобой не поедет! Тебе надо, ты и раскидывай свою падаль. Выдумал чего! Мальчишка ночь не спал, а ты хуже маленького!
— Да я подожду! — смиренно сказал дедушка. — Пусть поспит, я подожду.
— Езжай один, говорю! — наступала бабушка. — Воюй со своими волками, не втягивай мальчишку.
Мишка как только услышал про волков, вскочил и начал одеваться. Бабушка сердилась, но все же отпустила его с дедушкой. Только заставила выпить пол-литра молока. На дорогу.
Наконец вышли.
— Вот, Мишатка! Чуть наши планы не сорвались, — улыбался дедушка. — Хорошо, что ты прытко проснулся! Пойдем скорее.
На конюшне толпились люди, подписывали какую-то бумагу. Мишка узнал ветеринара — Якова Борисовича. Тот приветливо кивнул Мишке, вопросительно посмотрел на дедушку.
— Я готов! — сказал дедушка. — Вот и Мишатка поможет. Что же с ней, Борисыч? Болесть кака?
— Конь не машина! — махнул рукой ветеринар. — Шестеренки не поменяешь. У него и зубов-то не осталось…
И тут Мишка увидел лежавшую в углу лошадь. Он подошел поближе, но был настороже. На всякий случай: «Из мертвой главы гробовая змея…»
Мужчины вытащили ее из конюшни и стали укладывать в сани.
— Как сваливать будешь, Василий Федорович? Может, поехать с вами, помочь?
— Управимся! — уверенно сказал дедушка. — Где-то тут моток веревки… А, вот! Все. С богом. Но! Ступай, Гнедко!
Гнедко топтался на месте, фыркал и приседал. Потом дернул — резко, как молодой.
— Расшибешь! — закричал на него дедушка. — Черт шутоломный! Кого испугался-то?
Всю дорогу Мишка старался не оборачиваться, не глядеть на мертвую лошадь. Но все равно глядел. И привык, не стал бояться. Даже почти не жалко ее было! Зато сколько теперь они с дедушкой волков убьют! Спасут коров, овец, собак…
Сани потрескивали, попискивали под тяжелым грузом. Как же снимать ее? Вон сколько мужчин на погрузке было!
Гнедко совсем не бежал.
— Тпру! Да тпр-р-ру же! Чертяка гривастый! Ну ты смотри, не хочет в лес-то!
Дедушка слез с саней и взял Гнедко под уздцы.
— Первый раз, насколько помню, вот так заартачился! — удивлялся дедушка, снова устраиваясь на санях.
Теперь ехали по лесу, пробивались к опушке. Выехали прямо к стогу сена. Тут дедушка остановил коня и говорит Мишке:
— Лезь-ка, Мишатка, на дерево!
Мишка хотел слезть с саней, но дедушка не разрешил:
— Ишь какой прыткий! Будешь следить, так разве волки подойдут к приваде?
Мишка забрался на дерево и уселся на суку, как глухарь!
— Потише тряси! А то снегу мне за шиворот налетело! — кричит снизу дедушка. — Держи веревку! Ну, чего на нее смотришь, вяжи к стволу! Вот так… Туго? Ну, и у меня готово. — Дедушка привязал второй конец веревки к ноге лошади.
— Сиди, Мишатка, крепче! Держись за ствол-то! Ну, дергаю…
Гнедко потянул сани к стогу. Веревка стала натягиваться, и у самого стога лошадь сползла на снег. Де душка повернул Гнедка назад, перегнувшись с саней, отвязал свой конец веревки и подъехал к Мишкиному дереву.
— Отвязывай, Мишатка, и спускайся!
Вот, оказывается, как все легко и быстро! Держитесь, волки!
— Деда, когда пойдем? Сегодня ночью?
— Ишь ты, шустряк какой. С недельку подождешь. Раньше они к лошадке и не сунутся.
«Вот трусы! — подумал Мишка. — Боятся подойти к мертвой лошади!»
— Они не лошади боятся, Мишатка, — сказал вдруг дедушка, — они человечьего запаха не переваривают.
— А откуда человечий запах?
— Ну как же! Ее ведь запрягали, гладили.
Мишка понюхал ладони и недоверчиво посмотрел на дедушку.
За столом дедушка хвалил Мишку и хитровато поглядывал на бабушку.
— Вот ты ругалась, старая, а как бы я без него приваду сбросил?! Он же — что твоя белка, прыг-прыг — и на сосне. А мне бы лезть да лезть. Еще бы, чего доброго, сорвался да затылком о сани… Вот бы тебе и привада получилась! А так — и я целехонек, и привада на месте, где ей положено быть.
— Вот разболтался! — удивилась бабушка. — То слова в день у него не допросишься, а то… Чего как хмельной? Мишаньке обрадовался?
Дедушка подмигнул Мишке и принялся за щи уже молча.
— Ой, старый! А я ведь сразу и не сообразила, почему ты его нахваливаешь! Никак, на волков намыливаешься взять?
Дедушка опустил голову и ухмыльнулся.
— И думать не смей, старый лапоть! За самого ночами не спишь, передрожишь вся, а тут еще и Мишаньку за собой тянет. Как тебе только не стыдно!