Чистый мозг. Что будет, если выгнать всех «тараканов» и влюбиться в мечты

Янышева Вера

А ведь именно родители считают, что послушные дети не должны иметь своего мнения. Детям часто говорят что-то вроде: как скажут старшие, так и должно быть; слушай взрослых – они знают, как надо; взрослый всегда прав; не перечь взрослым; молчи, когда взрослые говорят.

«Слушай взрослых, они всегда правы», – говорила бабушка внучке. Внучка выросла, не умея сказать «нет», и однажды попала в компанию нетрезвых мужчин, которые изнасиловали ее. В моей практике часто встречаются ситуации, когда неумение сказать «нет» приводит к непоправимым трагедиям. Надеюсь, такие случаи заставят взрослых поменять свое отношение к детям.

Вопросами правильного, грамотного воспитания интересуются не только мамы. Все хотят, чтобы

ребенок адаптировался в обществе, научился строить правильные отношения с собой, с другими людьми, с окружающим миром. Важно, чтобы ребенок усвоил социальный опыт. Для этого нужно не только воспитывать, но и обучать. Обучать ребенка приобретать знания (в том числе делиться с ним своими знаниями), формировать жизненные навыки. Воспитывать – значит формировать человека как личность. Формировать его характер, отношение к себе, к социуму, к окружающему миру. Правильное воспитание – объяснять и учить, а не ругать. Одна риливентка сказала: «Когда мама приходила с работы, она начинала орать, кричать на меня. Это было неприятно и страшно. Она меня ругала, что я это не сделала, другое не сделала или если сделала, то не так. Она никогда не объясняла, что надо делать и как надо делать ту или иную работу по дому».

Прежде чем предъявлять ребенку какие-то требования, ждать от него освоения норм поведения, взрослые должны передать ему знания об этих нормах, привести доводы о необходимости соблюдать их, а в дальнейшем подкреплять все собственным примером. Лучшее воспитание – личный пример. Родители воспитывают детей своим поведением. Дети его копируют, перенимают поведенческий сценарий, а затем, когда сами становятся родителями, ведут себя точно так же по отношению к своим детям и к брачным партнерам.

Пример из практики

(отрывок из психотерапевтической сессии)

–…Сама тем же самым начинаю грешить, понимаю, что это у меня поднялось. Откуда поднялось, пока не поняла, но, скорей всего, после поездки к маме. Сама начинаю… Даже не начинаю, а продолжаю запрещать ребенку что угодно. Допустим, еда на столе стоит – на столе оставляется то, что взять можно. Если он взял и не сказал об этом, начинаю на него ругаться. За шкирку себя ловлю, думаю: «Что ты делаешь, оно же на столе для того оставлено, чтобы он мог подойти и взять спокойно…». А вот не промолчу, потому что моя мама так всегда делала, что без спросу взять нельзя. Но я же не такая, откуда это? Ловлю себя на этом и опять ребенка предупреждаю: «Если лежит здесь, то взять можно, а если лежит там, то нужно спросить». Если он без спроса упрет что-нибудь из шкафа, тут вообще пиши пропало. Начинаю орать как недорезанная. Причем понимаю: нет никакой катастрофы в том, что он съел лишнюю печеньку или конфетку, нет причины для такой реакции, но она возникает.

– Посмотрите, как делала мама?

– Мама обижалась: «Ну как же так?» Был не скандал, а было: «Неблагодарные! Никто не ценит мой труд». И у меня такие нотки проскакивают: «Я же стираю, я же убираю!» Да пофиг, стираю, убираю – когда тороплюсь, сама в обуви могу пройти до туалета или на кухню, если забыла взять что-то. В обуви, хрен с ним, протопала, потом полы помыла. Это на подкорке, сама себя убеждаю, что не страшно, нормально, бывает у всех, но…

/Женщина проводит анализ поведения мамы и видит, что поступает, «как мама». Несмотря на то, что ей известно, как надо общаться с ребенком, несмотря на то, что обучена психологическим техникам, она автоматически поступает так же, как мама, как записано на подкорке. Сценарное поведение матери переняла в детстве и воплощает его в нынешней жизни./

– Опять же,

учились каким-то психологическим штучкам: до десяти посчитать, прежде чем отреагировать. Если не можешь не отреагировать, нужно сначала выдохнуть, обдумать, на чем-то зафиксироваться, а потом уже среагировать. У меня получается действовать автоматически: сначала мозг выключается, работают рефлексы тела, то есть дать поджопник, подзатыльник, наорать. Все, выпустила пар, думаю: «Что ж я натворила-то?!» Включается мозг. Такое ощущение, что на голову надевают кастрюлю глухую, и все: не вижу, не слышу. А потом так стыдно! Сама себя сожрать готова.

– И чувство вины?

– Безумная вина перед ребенком. И стыдно перед собой за то, что так среагировала. А мужа хочется сожрать за то, что не остановил. «Ты на это смотрел! И ты меня не остановил! Ты в сторонке стоял и смотрел, как я это делаю! Как ты мог остаться в стороне и не защитить собственного ребенка?» Вот как-то так. (Рассказывает основные моменты семейной жизни.)

– Теперь просмотрите все, что говорили, – есть стоп-кадр?

– Ну, у меня основной стоп-кадр: я цепляюсь за отношение к ребенку. И моя агрессия. Словно он сидит в клетке, а я над ним, как коршун: «А ты сделал? Замолчи! Не делай! Отвали!» Вот это вот.

– А кого напоминает ваше поведение?

– Свекровь в первую очередь. Она каждой бочке затычка. (Рассказывает про это.)

– Посмотрите еще на свое отношение к ребенку.

– Цыкаю на него: «Тихо, не разбуди сестренку». Вот на него шикнула, цыкнула, шлепнула, когда сестренку будит. Но это терпимо, нет провокатора дома (мужа).

– Хорошо, посмотрите теперь: ваше подсознание хочет, чтобы ребенок так вел себя.

– Да, да, да, да. Потому что это мой внутренний ребенок, наверное, так реагирует. Еще один момент, я с ребенком разговаривала. Ну, у меня иногда просветления бывают, я говорю: «Сын, почему ты так себя ведешь?» Он на меня смотрит и говорит: «Мам, а как мне еще внимание получить? Я хочу твоего внимания». Понимаете, у меня язык отнимается, когда мне открытым текстом говорят: «Я себя так веду, чтобы получить внимание. Пусть меня побьют, но зато я получу внимание».

– Хорошо, слушайте меня внимательно и слушайте себя. Все, что придет на язык, озвучивайте. Посмотрите на вашего ребенка и посмотрите на себя. Где вы видели такое, когда это было?

(Молчит.)

– Что идет на язык?

– Не знаю.

– А что промелькнуло?

– Промелькнуло? Какая-то ерунда промелькнула.

– Неважно, озвучьте.

– Промелькнуло то, что вспомнила: таким ноющим, мерзким голосом читаю ему нотации. И тут же параллель – мама так делала, когда приходила с работы. Она говорила ноющим голосом: «Вот вы меня совсем не жалеете, вы мне не помогаете». Я в другую сторону, меня заносит, я начинаю менторским тоном: «Сын, как же так, я же тебе доверяю… тра-та-та». Вот эти нотки – они сохранены…

– Что для вас там происходило, когда мама так делала?

– Ну, опять… Началось, завелось! И тут же отключался слух, я просто слышала: бу-бу-бу, бу-бу-бу. И где-то на подкорку записывается: ну вот, я неудачница, мне опять делают замечание. /Это решение, которое приняла девочка в тот момент, отложилось в подсознании./ Зачем что-то делать, если все равно отругают? Вот это – мое внутренне принятое. /Иэто тоже ее решение, она сама это видит./ И второй момент – на меня ругались. Причем почему-то мельком проскочил папа, как будто я сижу и надо мной папа нависает, не то чтобы ругается, а такой взгляд строгий. И сейчас, пока я говорю, у меня крестная промелькнула, она говорит: «Зачем ты это делаешь? Зачем ты вот это делаешь? Ну зачем?»