Чижик-пыжик
Шрифт:
– Какое колесо?
– спросил второй: кто из них кто, я уже не понимал.
– Сколько, по-твоему, колес в каждом вагоне?
– Четыре. Два и два.
– Это у телеги четыре, и у лошади - ноги'
Пробегая следующие пустые вагоны, я пытался сосчитать: на шестнадцать умножить не получалось... В третьем вагоне я удачно умножил на десять и остановился: "Но ведь это тот самый!..". Конечно, я хорошо помнил, что третий вагон после ресторана был набит битком, я еще не мог сразу открыть дверь из тамбура...
Вагон был пуст, двери плотно задвинуты,
Тина тогда стояла у первого купе, и у меня было ощущение, что она именно там угнездилась... Нет, она сказала, что туда влезли пятеро... Нет, шестеро корейцев... Господи, неожиданно и странно подумал я, а если они ее... съели? Я помнил - конечно, помнил! Я работал на Сахалине в газете пятьдесят лет назад, там было много корейцев, они ели... собак. Я хорошо помнил, как у моего приятеля сожрали пуделька. Собака, разумеется, не человек, но мало ли что и как могло измениться за полвека?.. Что-то у меня с головой, водка, беготня по вагонам - при чем тут собаки? Здесь наши коллеги, замечательные писатели, правозащитники, интеллектуалы...
Я постучал еще раз. Ответом - мертвая тишина. Я перешел ко второму купе, потом к третьему...
Выглянул проводник.
– Вам чего?
– Я писатель, - сказал я, - руковожу всей делегацией, где тут у вас...
Он плюнул, махнул рукой и скрылся в своем купе.
Положение было безвыходное - что делать? Скорей, по инерции я стукнул снова, посильней...
Внезапно дверь щелкнула, двинулась, и на пороге возникла - Тина. Она была завернута в простыню, один ее конец держала зубами, другим пыталась запахнуться. Под простыней явно ничего не было.
– Живая?
– спросил я.
– Не знаю, - шепотом сказала она, - может, и живая. Но я не могу уйти, здесь французы...
– Слава Богу, - сказал я, - они европейцы и живут в культуре.
– Да?..
– удивилась Тина.
– Может быть. Но они сказали, что если я уйду, они мне не откроют. Они никому не откроют, смертельно напуганы, у кого-то что-то еще уволокли.
– Пошли к нам, - сказал я, правда, не очень уверенно, - как-нибудь перекантуемся.
– У меня нет сил, - сказала Тина.
– Мы только что растащили их по вагонам, я валюсь с ног, давайте до завтра? Не сердись...
Край простыни она отпустила. Я угадал.
В пустом ресторане дискуссия набирала силу.
– Ты знаешь, что такое вибрация?..
– настаивал один.
Я никак не мог сосчитать, сколько они должны были уже выпить - четыре часа!
– Какая виб...рация? При чем тут...
– А при том, что при такой сумасшедшей скорости - как самолет!
– вибрация становится критической - понимаешь? И хотя бы одно колесо из этих, пусть двухсот пятидесяти... Ну не довернули гайку, ну выпил пивка или еще чего? Ты можешь представить, сколько болтов и гаек в колесах во всем составе из двадцати пяти вагонов? Попробуй сосчитать, если в каждом колесе...
Это была, конечно, уже не арифметика и даже не алгебра!
– Колесо отвалится, - услышал я, покидая ресторан, - знаешь, куда мы улетим на такой ско...
А что
– думал я, открывая дверь в наше купе.
– Немедленно по стакану, - сказал я.
– Через два с половиной часа вставать, - сказала она.
– Ты знаешь, что такое воробьиная ночь?..
– Это другое, - сказал я, - и она у нас уже была.
Утром мы покидали в сумку наши продукты. Сумка была тяжелой. На перроне разноязычная речь, гора заграничных чемоданов - мне показалось, их стало больше, не жалко, если и еще уведут. Погрузились в автобусы. Мои девушки увлеченно чирикали.
Пустые улицы, чужой удивительный город - заграница!
Автобусы остановились у огромного стеклянного здания - что-то вроде "России".
– Пускай сначала их всех раскидают, - сказал я, - мы не станем суетиться, хватит вчерашнего - давайте по пивку...
Свобода, чужие берега, пальмы и лиловый негр... Но главное - все впереди.
Пролетел час, полтора, мы пили пиво, курили и обсуждали невероятные события минувшей ночи. "А куда, собственно, денется Тина..." - подумал я и напрягся. У нас двухместный, и она нам как бы не обязательна...
Наверное, глаза у меня стали очень выразительными, потому что моя барышня шепнула:
– Она сейчас к своей подруге - где-то на Петроградской или еще на какой-то ихней стороне. Вроде наших Черемушек... Но пока она с нами - верно? Мы же должны прогулять с ней прошлую ночь?
– Само собой, - сказал я, - мы интеллигентные люди... Ладно, пора забрать наши ключи.
У стойки все еще толпились иностранцы, очередь была, как в наше время за водкой. Я почему-то стал нервничать: всегда боишься - как раз тебе и не хватит.
Наконец добрался, отдал паспорта. Девушка была очень красивая - как стюардесса. Мой паспорт она взяла, а второй куда-то закинула.
– Двенадцатый этаж, за ключами подойдите к третьей стойке.
– Погодите, - сказал я, - но это же одноместный номер?
– Конечно, - глаза у нее были томные и одновременно наглые, - двухместных у нас нет...
"Тогда я уезжаю обратно, в Москву..." - услышал я.
Я повернулся на голос. Рядом со мной у соседней стойки стоял мой московский коллега, я видел его в ночь отъезда на перроне, он тоже садился в "СВ", но в моем списке не значился, это я хорошо помнил, и был он словно бы не один, я еще подумал пригласить его на нашу ночную пьянку, но не знал, в каком он купе, и о нем позабыл.
– Я должен работать, а потому приехал с помощником, - он говорил спокойно и безо всякого нажима.
– Это было моим условием. Если нет номера, я немедленно возвращаюсь в Москву...
Я не расслышал, что ему ответили.
– Отдавайте второй паспорт, - сказал я, - я еду в Париж, там у меня конференция, я предпочел вашу, но коли так, мы немедленно отправляемся в аэропорт... Из вашей провинции можно улететь в Париж?..
– Подождите полчаса, - сказала красавица за стойкой и очень обозлилась. Сейчас начнется разъезд, мы что-нибудь придумаем...