Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
– Это у нее адреналин… – объясняет он.
За природный загар Саян присвоил Алдоярову кликуху "Пол Робсон".
Зря Саяша обидел певца. У Пола Робсона добрые глаза.
Семья у Алдоярова на первом месте. Если, кого из сотрудниц института пользует он продолжительно долго и на постоянной основе, не забудет предупредить: "Жена, семья для меня святое. Так что не надейся".
Кто спорит? Семья святое, но и НИИ, как о том принято думать, – не болото. Это к тому, что о святых вещах более всех трещат дюди, прямо скажем, знающие, о чем они говорят.
Эпизод
Алдоярова.
Зухра разведена, отношения с Бирлесом ни от кого не скрывала, ходили они вместе по институтским коридорам, на банкеты и прочие общественные мероприятия. Зухра человек открытый и говорила подругам: "Алдояров мне муж".
В одной комнате с ней сидела тогда жена Семенова и происходило это в те тревожные дни октября 1973 года, когда Альбина наседала на
Володю с настоятельным призывом не отворачивать лица и ответить на вызов времени.
Альбина бегала на второй этаж к Зухре и делилась с подругой: "Что делать? По-моему, Володя – железобетонный".
На что Зухра простодушно замечала: "А, по-моему, у него не стоит".
Стоит – не стоит, это вам не на ромашке гадать.
Наверное, лучше всех знала о том, стоит или не стоит у Семенова, его жена. Альбине с Зухрой никто не мешал поставить вопрос ребром перед женой Володи: "Как у него там?". Но они предпочитали легкомысленно дебатировать вопрос вслух, нисколько не обращая внимания на супругу Семенова. Она между делом слушала Альбину с
Зухрой и с краткими отчетами о дебатах бегала на третий этаж.
Энергия накачки, сообщаемая женой, делала свое дело. Наконец супруга прибежала к Володе с последним сообщением: "Все. Они окончательно сошлись на том, что у тебя не стоит. Сейчас решается вопрос о том, какому врачу тебя показать".
Альбина с Зухрой забылись и в нарушении суверенитета личности зашли далеко. Слишком далеко. Это и поставило точку в дискуссии.
Володя снял нарукавники, запер на все замки стол и пошел на второй этаж. Подойдя к Зухре, он спросил: "Ты говорила это?".
– Говорила.
Семенов ударил ее в лицо. Ударил не то чтобы сильно, но чувствительно. "Но дело не в этом". Мужик, поднимающий руку на женщину, даже если он сильно не в себе, всегда знает, на что идет.
Володя знал, кто такой Алдояров и потому дал волю рукам.
Узнал о происшествии Чокин. Если он даже пьянство на работе считал из ряда вон выходящим делом, то, что говорить о том, что кто-то из сотрудников посмел поднять руку на его фаворитку? Директор зарычал и скомандовал начальнице канцелярии Михейкиной: "Соедините меня с милицией".
Спустя час директор опомнился и, дав милиции отбой, вызвал
Володя защищал честь мужского достоинства. Правильно или неправильно он выбрал способ защиты мужского достоинства опять же дело не в этом. В данном случае важно другое. Разведенную женщину гнетет комплекс беззащитности. И если бы Алдояров корпусом быстрого реагирования врезал Семенову, можно было бы обойтись и без Лаврова.
Так что судить о том, чего стоит мужчина единственно по его женщине, не только не корректно, но и глупо. Алдояров сделал вид, что это его не касается. Что творилось в эти дни с его женщиной, знала только она одна.
Володя и я сидели в комнате одни, когда дверь распахнулась и влетел здоровый казах лет тридцати, за ним Зухра.
– Вот он! – крикнула Зухра.
Казах схватил Володю за шкирятник.
– Убью!
Семенов не то, чтобы перетрухал, – он чуть было не навалил на науку.
Зухра вцепилась в казаха. Это был ее двоюродный брат.
– Аман, прошу тебя, не трогай его! Все испортишь! – Через месяц
Зухра защищала кандидатку. – Я тебя привела для того, чтобы он знал, что за меня есть, кому заступиться!
Двоюродный брат поднял со стула Семенова. Володю колотило как боцмана Россомаху с похмелья. Я вышел в коридор. Из комнаты напротив вылез Ерема.
– Ермек, в нашей комнате человека убивают.
– Что? – Ерема вбежал в нашу комнату.- Что?! Что?!
Он увидел, что почем и закрыл дверь.
– Этого не жалко. Пусть убивают.
Аман не убил Володю, даже пальцем не тронул.
Вопрос о том, куда приводят последствия защиты мужской чести, перенесся на лабораторное собрание с участием парторга института.
Лавров говорил так:
– Володя кандидат наук, как будто ученый. Говорят, он хорошо поет, играет на гитаре. Все вроде бы так… Но когда Шафик Чокинович вызвал меня и рассказал о ЧП, я подумал не об этике…
– Жаль, что это случилось с Зухрой, – перебила парторга Ушка.- Но
Володю довели.
– О чем ты говоришь, Таня! – возмутился Лавров. – Причем тут именно Зухра? Бить женщину низко!
– Борис Евгеньевич, я с вами согласен! – красный как рак встал
Каспаков. – Это не вспышка гнева! Володя шел с третьего на второй этаж бить женищину… У него было время подумать, успокоиться. Все он обдумал, рассчитал. Зухра живет одна… По сути он поступил подло, это удар исподтишка!
– Правильно! – закричала Умка. – Семенов – мерзавец! А ты Таня несешь достоевщину!
Встал Саша Шкрет.
– Конечно, нехорошо получилось. Но… из-з-з-з-вините… – Саша забуксовал.
– Что ты предлагаешь? – крикнула Умка.
– Предлагаю поставить Володе на вид. – выдавил из себя Шкрет.
– Какой еще вид?! – Умка тоже раскраснелась. – Саша, уж лучше бы ты помолчал.
Нападками на Семенова недовольна и Фая. Она сверкала глазами и поддерживала Ушку.
Альбина отмалчивалась.