Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
– Хорошо ты смотрел… Вот она… Наша Роза…
На кухне и впрямь сидела Роза. Она улыбалась.
Мама удивлялась дяде Кулдану.
– Кандай акмак, мынау Кулдан. Такая дочка у него…Ой бай, ой бай…
Я привязался к Розе и ходил за ней по пятам. Меньше стал болтаться на улице только лишь потому, что в доме теперь Роза.
Она мало что говорила. Больше слушала. Мыла посуду и слушала.
Готовила обед и слушала.
Где бы мы с ней не появлялись, на нее все обращали внимание.
Выбирали
– Узбеки за копейку готовы часами торговаться. – заметил папа.
– Да, – ответила Роза. – еще они любят получать все даром.
– Это любят все. – уточнил отец.
Мама надоедала дяде Кулдану с вопросом: "Когда позовешь дочку домой?".
Кулдан тянул с приглашением. Оправдывался болезнью тети Зины.
Мама напомнила ему, что Розе нет никакого дела до Зины, – дочь хочет видеть отца.
Сходила Роза к дяде Кулдану с родителями
Вернулись они быстро. Роза держала ладонь на лбу.
– Понравилось? – подбежал я к ней.
– А-а… – Роза презрительно сузила губы. – Девочки его встретили хорошо. Но Зина… – Роза всхлипнула. – Эта… Зина ослепила отца.
– Что? Развыступалась?
– Нет. – Роза смахнула слезу.- Лишнего она ничего не говорила.
Только три раза глянула на меня. Но как!
На гандбольных площадках зооветеринарного института (зовета) старшие пацаны играли в футбол.
Центровские пацаны потешались на зоветовцами. Приезжие студенты, все как один, казачата, сбившись в кучу, представляли для нас неведомый, непонятный мир сообщества, жизнь которого протекала исключительно по законам бесконтрольных инстинктов.
Неизвестно с каких пор, рассердившись, русские обзывали казахов калбитами. Не всегда, но за калбита можно было схлопотать. Имелось для нас, казачат, и более доходчивое завершенной обобщенностью, понятие. Зверек. Если калбита можно было, хоть и с трудом, но проглотить, то "зверек" всегда ставил любого из нас на место.
Казалось, словцо это, брошенное вскользь, с оттяжкой, выворачивало исконную, природную нашу изнанку, первородную суть. После того как тебя притормозили "зверьком", можно никуда не спешить, не рыпаться.
Это был финиш, после которого, хочешь, не хочешь, руки сами собой опускались.
Мне казалось, что зоветовские студенты не способны проникнуться значением и смыслом слова "зверек". А то с чего бы они ни при каких обстоятельствах никогда не изменяли своей природной непосредственности.
Самый приметный из зоветовцев Коля, маленький и черный, как антрацит, казачонок. Спереди на красной майке у Коли выведено черными буквами АЗВИ, на спине – цифра "5". Наши пацаны называли его
"АЗВИ – пятый номер".
Со
– Коннобалетная школа – вперед! Бей!
Сарым Салыков чуть не заработал от "АЗВИ-пятого номера". Сарым крикнул Коле: "Чомбе, давай!". Хуже Чомбе могли быть только Мобуту с
Касавубу. Зоветовец обиделся, подбежал к скамейке и взял Сарыма за грудки.
Сарым мгновенно сбледнул с лица.
– Это не я.
Сарым шкодный. Сам чернее ночи, а туда же. Пацан свойский, но изо рта у него тянуло жутчайшим смрадом. Тухлоротости Салыкова пацаны наши боялись и не приближались к нему ближе, чем на метр.
Коля нюхнул выдох Сарыма, но устоял. Взбрыкнув на месте, он отпустил Салыкова, побежал на площадку и заиграл живее прежнего.
"АЗВИ-пятый номер" неутомим и вездесущ. Он толкался и бил наших по ногам так, будто имел специальное задание сделать из соперника инвалида. В свою очередь, получив мяч, специально искал по полю глазами Колю Шеф. Коля налетал на Шефа с прямой ногой. Брат встречал
"АЗВИ-пятого номера" едва заметным, коротким выпадом плеча. Коля отлетал на несколько метров и, потирая ушибленный зад, соскакивал на ноги и с горящими глазами мчался вдогонку за Шефом.
Кулдан не интересовался дочкой, но Роза говорила: "Отец, какой бы он ни был, все равно отец. Видели бы вы моего отчима…". Отчим, по ее словам, тип несносный. Придирается, лезет с замечаниями, мать унижает. Басмач еще тот.
Алма-Ата Розе понравилась. Понравилась так, что она взяла у себя в институте академический и устроилась в Облстатуправление. Немного погодя сняла комнату и съехала от нас.
Тамара Семеновна назвала меня в числе вступавших 22 апреля пионеров и меня. Радоваться особо нечему. Наша группа завершала классный список.
Почему Тамара Семеновна придерживала меня до последнего дня?
Учился я без троек и хотя бы поэтому заслуживал быть принятым в пионеры еще на 23 февраля. 2-85 повязали галстук еще на 7-е ноября.
С ней все ясно – другого девчонка из цековского дома не заслуживала.
Однако Тамаре Семеновне ничего не помешало принять в пионеры Кенжика в день Советской Армии. Чем он лучше меня?
Я был уязвлен. Сам себе противен и папу жалко. Он полгода ждал, когда же увидит меня в пионерском галстуке.
Он лежал на кровати в детской и читал газету. Я кисло сообщил:
– Пап, на день рождения Ленина меня принимают в пионеры.
Отец приподнялся с кровати.
– Уй, как хорошо! Поздравляю, балам.
– И снова улегся.
"Аван ду сэй, аван да чучу".
Ситка Чарли ходил взад-вперед по коридору и напевал: "Гава чу нэй".
Папа повернулся на пружинной кровати и протянул: "Да-а…