Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
– Не знаю… Говорит: еврей, еврей…
Посиделки в нашем дворе проходили под патронажем соседки с первого этажа Аси Сергеевны. Она и еще несколько старушек приглядывали за внуками, болтали и интересовались новостями.
Ася Сергеевна останавливала меня.
– Как там американцы? Успокоились?
– Не думают успокаиваться. – с задором отвечал я. – Продолжаются происки в Конго… Ну и общая международная обстановка не внушает оптимизма. Вы слышали, из Генуи в открытое море вышел флагман
Седьмого
Ася Сергеевна напряглась.
– Ах ты, боже мой! Не слышала. И что же будет?
Я напустил на себя важность.
– Со дня на день ожидаются важные известия.
– Какие еще известия?
– Все договоренности, достигнутые Хрущевым и Кеннеди на переговорах в Вене, уже не имеют силы.
Ася Сергеевна более всего на свете боялась за внука Сережу и активно переживала за мир на планете.
– И что?
– Да ничего. Холодная война на исходе…
– Слава богу.
Ася Сергеевна рано возрадовалась.
– Мир стоит перед началом Третьей мировой войны.
– Господи! Не пугай! – Ася Сергеевна схватилась за сердце. – Ты правду говоришь?
– Если не верите, могу привести факты последних дней.
– Ой, не надо факты! – соседка тяжело вздохнула. – И так страшно.
Дома на кухне я рассказывал Ситке.
– Сегодня во дворе я снова нагнетал международную напряженность.
Ситка Чарили расхохотался.
– И как?
– Бабульки прибалдели. Ася Сергеевна спрашивает у кого ключи от бомбоубежища.
Ситка вновь засмеялся, но тотчас же посерьезнел.
– Смотри, не увлекайся. Одно дело, когда болтаю я, другое – когда ты. Нам с тобой ничего не будет. А на отца могут заявить. Понял?
Понять то я понял. Но Ася Сергеевна не станет закладывать нашего отца. Она не такая.
Душно. Невыносим свет лампы в летнюю ночь. Я не мог заснуть и читал "Робинзона Крузо". Братья не торопились укладываться.
Запыленная лампочка в детской горела тусклым светом. От тусклого света я не находил себе места. Все тот же свет тому ли причиной, но и от комнатных стен исходило глухое беспокойство.
Тянул с правого бока живот. На второй вечер с той же стороны и по центру живота пробежала и исчезла тупая боль. Тяжесть в низу то нарастала, то отступала.
Я похолодел от догадки.
"Аскариды!".
Приехала скорая. Врач щупал живот, а я представлял, как аскариды сверлят стенки живота, расползаются внутри меня во все стороны.
Скорей, скорей!
Врач сказал: "Похоже на аппендицит".
Я привстал с кровати.
– Не аскариды?
– Аскариды? – Доктор оглянулся на папу. Отец молчал. – А-а…Не бойся. Проверим.
Привезли меня в хирургию. Меня надо бы срочно прооперировать и узнать про аскариды. Но врачи не торопились. "Подождем до утра" – сказал дежурный ординатор.
Я
Утром я позабыл про живот и аскариды. В хирургии мне нравилось.
Здесь не скучно. В палате со мной лежал пацан после аппендицита. Он рассказывал, что операция ерундовая. Не больно.
Два других соседа взрослые дядечки. Старик-казах – десять дней назад ему отрезали ногу – все больше молчал, – и говорливый дядька лет сорока после операции на желудке. Говорливый – сам врач и просвещал палату по медицине.
Я напрягся. Сосед говорил про сумасшедших.
– Они буянят до тех пор, пока не почувствуют, что кто-то сильнее их. Узреют силу – сразу как миленькие приходят в себя… Буйные излечиваются. Ненадолго, но излечиваются. А вот тихие…Тихие, нет… Они неизлечимы.
Пришла тетя Рая Какимжанова. Принесла черешню, клубнику. Ближе к обеду пришла и мама.
Вечером в столовой показывали кино "Неотправленное письмо".
Больные заранее заняли места и ждали. . Ко мне обернулся светлый казах лет тридцати и спросил: "Сегодня к тебе приходила полная женщина… Это твоя мать?".
– Да.
– А почему она в газовом платье?
Медсестры, с которыми днем перешучивался этот светлый, с насмешливым интересом смотрели на меня. Им то, что надо?
– Что такое газовое платье?
– Капроновое. – ответил светлый.
Я не понимал, что дурного в газовом платье, но чувствовал, знал, что этого гада хорошо бы где-нибудь подкараулить.
…Татьяна Самойлова в "Неотправленном письме" с геологами в сибирской тайге искала алмазы. Поначалу все шло хорошо, алмазы нашли, пора собираться домой. Пожар в тайге… Трудно было поверить, что из-за пожара Самойлова вновь потеряет любимого. На этот раз
Василия Ливанова.
В "Советском экране я прочитал, что во всем виновата война и будто бы из-за войны Самойлова потеряла Баталова в фильме "Летят журавли". Неправда. При чем здесь война? И в "Неотправленном письме" пожар в тайге тоже ни причем.
Аппендицит не подтвердился, аскариды тоже не обнаружились и меня перевели в детское отделение. Пошла жизнь по распорядку. Туда нельзя, сюда не ходи. Играть на воздухе можно только в беседке.
Медсестры нас не стеснялись Что мы могли понимать? В отделении был малыш полутора или двух лет. Пухленький, симпотный мальчик
Алдан. Алдана хотелось прижать к себе, обнюхать, потискать.
Малыш возился в беседке с машинкой. Медсестра сказал: "Вчера приходил твой кабан-отец". Алдан улыбнулся и радостно засопел. Отца его я не видел. Глядя на Алдана, я не мог представить, каких размеров достигает кабан. При мне пришли к нему его взрослые сестры.